You make a ninja wanna fuck, bitch
Название: Огни
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: драббл, 687 слов
Персонажи: Дерек Хейл|Стайлз Стилински
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Предупреждение: преканон, миссинг сцен
Во рту и в носу по-прежнему сладковатый запах паленого мяса. Наверное, он теперь никогда не уйдет, но Дерек не говорит об этом психологу. И едва ли слышит вопросы, заданные нарочито ровным голосом – перед глазами обгоревшие останки тел, похожие на оплавленные манекены. Розовое с черным. И запах. Дерек физически ощущает, что чувствовали его братья, его мать. Слышит их крики.
– Если вам нужна помощь, больница Бикон-Хиллз…
У Дерека все внутри застывает: мыслей нет, и лучше, когда в пустой голове вместо криков – больничные шумы. Он хочет убраться подальше от вопросов, от психолога – туда, где не будет чувствовать себя настолько одиноким.
Дерек встает, хватает со спинки стула куртку. Психолог что-то говорит ему в спину, но Дерек не слушает. Ему надо найти Лору. Неплохая цель на первое время. Где Лора? С другим психологом? Или, может, она в ожоговом отделении – копалась в сгоревшем дереве, обожгла руки. Никто ведь не знает, что она уже исцелилась. Пытаются ее лечить.
Он бредет по коридору, вдоль белых стен и стеклянных окон палат, озирается, как будто потерялся в лесу. Мимо него, задевая и извиняясь, бегают туда-сюда люди, которых он не знает: врачи, медсестры. Где-то рядом, в реанимации, дядя, но туда, наверное, не пустят. Там дверь с кодовым замком, суровые санитары и писк аппаратов.
А Лоры нет, и Дерек чувствует себя потерянным. Он идет к лифту, поднимается наверх; на табло загорается цифра пять, и он с удивлением оглядывает этаж. Здесь народу меньше, палат – тоже. Стерильные белые стены и потолок. Он оглядывается – в палатах, на кроватях, оборудованных получше космических кораблей, лежат опутанные пациенты, люди. Дерек приглядывается: может быть, тут дядя Питер?
Он бредет дальше. В конце коридора видит врача. Тот прибавляет шагу, наверное, собирается выставить его вон, но Дерек не хочет уходить отсюда. Он сворачивает в палату, закрывает за собой дверь.
На стуле рядом с кроватью сидит мальчик. Дерек подходит ближе, опускается рядом. Тот не смотрит на него – стискивает руки на коленях, смотрит на женщину, застывшую в кровати. Она бледная, как будто из воска; мерно гудят датчики, мигают кнопки, отмечая колебания пульса, а, может, каких-нибудь мозговых волн – Дерек не знает. Он тоже переводит взгляд на женщину, потом на мальчика. Они так похожи: те же брови, тот же смешной нос и пушистые ресницы. Вот только ее лицо усохло, а губы превратились в нитку. Дерек пытается угадать, сколько лет ей и сколько мальчику. Вроде он учится в школе. Вроде бы даже Дерек его где-то видел. Мелкий еще. Окна в палате закрыты жалюзи, комнату заливает ровный холодный свет. Лампочки мигают.
– Мои все умерли, – говорит Дерек, вдруг понимая, что одиночества больше нет.
Мальчик поднимает на него глаза – большие, темные. Кажется, даже слушает. Кажется, что и он тоже хотя бы на несколько минут становится не одиноким.
– Все из-за меня, – продолжает Дерек. Так легко рассказывать, когда ни о чем не спрашивают, когда не пытаются лечить или учить. Не пытаются вывернуть наизнанку. Дергаются уголки губ – мальчик ухмыляется.
– Ты кто?
– Дерек Хейл.
– А я – Стайлз. А это – моя мама.
Ему вроде лет одиннадцать, может меньше, но говорит он, как будто ему пять. И смотрит, словно Дерек может совершить для него какое-нибудь чудо.
– Что с ней?
– Врач сказал, что состояние стабильно тяжелое, – отвечает Стайлз невпопад.
– Может, все еще будет хорошо, – говорит Дерек. Стайлз пожимает плечами.
– Если я не уйду, то она не умрет, – отвечает он тихо. Они оба как будто во сне; Дерек даже не уверен, что все это происходит на самом деле, что больница, палата, женщина в кровати и Стайлз ему не приснились. – Посиди со мной, Дерек Хейл.
Дерек кивает. Они сидят молча: Стайлз мучает свои пальцы, Дерек смотрит на линии энцефалографа. И впервые за этот день он чувствует себя почти хорошо.
Потом в палате появляется врач, просит Дерека выйти. Тот поднимается, напоследок еще раз взглянув на Стайлза. А потом выходит из палаты. Дерек снова погружается в водоворот больничной суеты, снова никому нет до него дела. Он спрашивает про Лору, но ни у кого нет времени. Тогда он садится на стул в коридоре, закрывает глаза и вспоминает Стайлза.
«Если бы я мог ее вылечить силой мысли, я бы так и сделал. Правда», – думает Дерек и верит, что его мысли можно услышать. Тепло уходит, но память о том, что он не был одинок, остается. Дерек хочет сохранить ее навсегда.
Название: Волки хуже
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: драббл, 481 слово
Пейринг: Джордан Пэрриш/Лидия Мартин
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: постканон
У него огромные кожаные крылья, они прохладные на ощупь. Лидия проводит пальцами по перепонкам и смеется, прикрывая рот ладонью.
– А я думала, ты саламандра… – выдыхает она тихо, когда Джордан обнимает ее за талию черной худой лапой с длинными когтями. На его лице — то есть морде – проступает что-то вроде усмешки, и Лидия мягко трогает выгнутые ноздри.
– Ну ты же не сгорел, – смеется она, обхватывая его за шею. Джордан пожимает огромными плечами.
– Держись крепче, – говорит он. Лидия сцепляет пальцы в замок, с любопытством смотрит в змеиные желтые глаза. Джордан отвечает ей долгим взглядом, не мигая, а потом вдруг земля уходит у Лидии из-под ног. Она вдыхает и забывает выдохнуть, крик замирает в груди. Они взлетают, деревья проносятся мимо: ствол, крона, – а потом остаются позади. Внизу она видит реку, и лес, и домики Бикон Хиллз. Ее маленькие туфельки болтаются где-то далеко внизу, а она сама летит все выше и выше.
– Тебе не холодно? – спрашивает Джордан, как будто шипит. Его огненное горячее дыхание обдает ей ухо. Лидия запоздало зажмуривается, когда вместо домиков остаются только разноцветные коробочки из детского конструктора. А когда открывает глаза, то видит только облака кругом.
Она прекрасно знает, что на такой высоте должно быть холодно. Но ей тепло. Тело Джордана горячее, как угли в костре, или нет, как батарея или обогреватель. Сравнения заканчиваются быстрее, чем полет.
И когда ее волосы уже мокрые от влаги, Джордан останавливается.
– Лидия, – говорит он, как будто высчитывал нужный момент, чтобы начать. И вот понял – уже можно. – Ты мне нравишься.
Лидия удивленно вздергивает брови, выпячивает нижнюю губу, а потом смеется.
– И ты выбрал такое вот место, чтобы признаться? Как романтично!
Джордан кажется польщенным. Его крылья вздрагивают, он даже немного теряет высоту.
– Да, я тоже подумал, что романтично, – шипит он. Лидия вздрагивает, когда его дыхание гладит шею. Тело обдает жаром, пальцы покалывает, во рту становится сухо.
– Ну…. – она опускает глаза, потом бросает взгляд искоса на черную морду Джордана. — Ты мне тоже. Только… ты все-таки кто? Летучая мышь?
– Дракон, – признается Джордан. Возможно, он бы смутился, если бы был в человеческом обличии.
– В огне не горишь, летаешь… Мммм… – Лидия поглаживает его по чешуистой шее. – Согласна. Мне подходит, – и целует его в теплые черные губы. Это так странно — целовать рептилию. Под языком гладко, словно лижешь металл. Но она чувствует живое тепло и отзывается на него. Джордан обнимает ее огромной ладонью за затылок. И они падают вниз в одно головокружительное мгновение. Точнее не так.
Ей просто кажется, что падают.
На самом деле они медленно опускаются. Джордан бережно ставит ее на землю, на холме, в самом сердце заповедника, где под ногами мягкий ковер иголок, а над головой – ветки сосен. И когда Лидия открывает глаза, перед ней уже не морда, а лицо, и ее рот накрывают человеческие губы. Она позволяет ему пробовать себя на вкус, позволяет его рукам скользить по своим лопаткам, ребрам и пояснице.
«Мне нравятся драконы! – думает она, когда часом позже он несет ее домой на руках, размахивая крыльями. – Определенно! Гораздо больше волков!»
Название: Приходи
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: драббл, 459 слов
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Рейтинг: G
Предупреждения: могут быть спойлеры
Щербатая луна висит высоко в черном небе. В ее свете все выглядит странным, совершенно нереальным. Стайлз тихо выходит из комнаты и закрывает дверь. Прислушивается – отец уснул. Значит, пора.
Он делает так почти каждый вечер – с тех пор, как впервые услышал вой волка. Тогда он решил, что что-то опять случилось. Но дело было в другом.
Стайлз никому ничего не говорит о своих ночных приключениях; ему самому за себя стыдно. Но уйти все же надо. Он крадется вниз по лестнице, выскальзывает на улицу. Джип так шумит; надо скорее убираться. Стайлз газует с места; в темноте, разбавленной только светом фар, он чувствует себя летящим в космическом корабле через вселенную.
Ему нужно в заповедник, и лучше поторопиться. Стайлз пролетает поворот, потом сворачивает, мчит по лесу, по отлично знакомой дороге, и останавливается только тогда, когда добирается до верха. Пик освещает луна; Стайлз гасит фары, глушит мотор и вылезает.
– Эй, страшный волк, выходи!
Сначала холм пуст – Стайлз даже на секунду пугается, что Дерек ушел и не вернется. Даже в форме волка. Как человек он почему-то считает, что не должен общаться с ним, но как волк не может ничего с собой поделать. Так же и Стайлз.
Потом он слышит, как шуршит листва под мягкими лапами, и из темноты в лунный свет выходит черный огромный волк. Стайлз садится на землю у самого обрыва и ждет, когда волк подойдет ближе. Дерек-человек никогда бы себе такого не позволил, по крайней мере, не в реальности. Стайлз пытался поговорить с ним об этом, но, как обычно, ответа не добился.
А Дерек-волк подходит ближе, опускается на задние лапы, касается мокрым носом щеки. Стайлз жмурится, тихо посмеивается. Треплет его по холке. Волк тихо рычит, облизывает шею Стайлза, потом ложится и устраивает голову на его коленях. Сердце начинает биться гулко и тяжело, во рту становится горько, но Стайлз все равно чувствует себя счастливым. Хотя бы пару часов ночью.
Он гладит мягкую густую шерсть, черную, как будто покрытую лаком, и вместе с тем совершенно шелковую, обнимает большую голову. Ему хочется, чтобы это длилось бесконечно, ему хочется как-то убедить Дерека, что ему можно приходить днем, в человеческой форме. Но Дерек запер желания глубоко внутри и отпускает их, только обернувшись.
Осенний холод пробирается под одежду, ветер треплет волосы. Стайлз греется о горячего Дерека, расчесывая пальцами длинные волоски.
Но когда луна скрывается за тучей, Стайлз понимает, что ему пора.
– Увидимся, как всегда? – предлагает он. Дерек встряхивает головой и коротко тявкает; уши встают торчком. Стайлз еще раз наклоняется, гладит ладонью между ушами, а потом поспешно идет к джипу. Чтобы не оборачиваться, не остаться еще. Он садится, заводит мотор и видит в зеркале заднего вида уже не волка, а человека. Стайлз глушит машину, распахивает дверь.
Позади уже никого нет – только лес. Стайлз кусает губы, снова заводит машину. Когда-нибудь все закончится, так или иначе. Но пока не закончилось, Стайлз будет приходить.
Название: Зеркала
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: мини, 1636 слово
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински
Категория: слэш
Жанр: драма, мистика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Стайлзу снится один и тот же сон.
– Посмотри в зеркало, – просит Дерек. Он стоит между деревьями, очертания которых теряются в тумане. Туман такой густой и словно живет своей жизнью, собирается клубами, струится вокруг лодыжек Дерека. Черная куртка кажется выцветшей, яркие глаза блеклыми. Но Стайлз совершенно уверен, что это тот самый Дерек Хейл, который сначала чуть не сдох, потом уехал, так и не поговорив. И разбил ему сердце.
– Да просто потому, что ты просишь, чертов ты придурок, не посмотрю, – устало отвечает Стайлз. Дерек собирается что-то ответить, но туман скрывает его полностью, и Стайлз просыпается.
Опять этот сон. Не прошло и трех недель с тех пор, как Дерек вместе со своей агрессивной подружкой смылся из города; он начал сниться Стайлзу. Стайлза эти сны утомляли. Он и так едва таскал ноги, все казалось бесконечно тяжелым. Даже собственное тело опротивело настолько, что он старался поменьше обращать на него внимания. И, конечно, он совершенно перестал смотреть в зеркало.
– Борода у тебя просто отстой, – качал головой Скотт.
– Побрейся, Стайлз, ужасно выглядишь, – вздыхала Лидия.
Малия, как и раньше, заходила к нему, но уже не оставалась на ночь. Однажды, когда Стайлз весь вечер пролежал, наблюдая за пауком на занавесках, а Малия просидела на полу, она бросила в сердцах: «С тех пор, как Дерек уехал, ты какой-то чокнутый!». Тогда ему пришло в голову, что она права.
Он и сам до конца не сознавал, что его убивало. Может, Стайлз просто скучал по нему?
Плевать, борода – не борода. Ему неприятно было видеть свое лицо в зеркале.
Он просыпается, открывает глаза с неохотой, как будто на веки подвесили по гире. Утро унылое, значит, опять пойдет дождь. Все равно. Стайлз встает, тащится в ванную, кое-как умывается, сплевывает пасту в раковину.
День такой длинный; утро только начинается, а Стайлз уже устал. Ему не хочется думать вообще, и больше всего на свете ему хочется снова уснуть. Но проклятый Дерек и во сне не оставляет его в покое.
Стайлз выводит джип из гаража, зевает во весь рот, автоматически оглядывает улицу. Никого: пусто, тихо; начинается морось.
Джип трогается с места, медленно ползет по улице, набирая скорость. Деревья торчат голые вдоль тротуара, небо серое, и просветлений не ожидается. Стайлз в полусне ведет машину: одной рукой держит руль, другой ищет в бардачке энергетик. Снова зевает.
Дождь усиливается, дворники скользят по стеклу туда-сюда, стирая водяные подтеки. Дождь всегда начинается в Бикон-Хиллз к чему-то нехорошему – Стайлз это усвоил так же хорошо, как свое имя. Он поглядывает в зеркало заднего вида, туда-то он не может не смотреть. И видит в нем лицо Дерека.
– Черт!
Дерек смотрит на него, шевелит губами. Стайлз отворачивается; лицо окатывает холодом, из груди выходит весь воздух. Глюки. Точно, глюки.
Из дождевого тумана выскальзывает машина, и Стайлз с трудом успевает свернуть.
– Черт, – цедит он сквозь зубы, снова смотрит в зеркало. Там уже никого нет – только дорога позади.
Он смотрит вперед и видит Дерека прямо на дороге; нет времени свернуть. Стайлз кричит, готовый уже к столкновению, но фигура не приближается и не удаляется. Кажется, что она прямо на капоте.
– Галлюцинации, – бормочет Стайлз. На глаза снова наворачиваются слезы. Он смаргивает их, и Дерек исчезает.
В школе за партой он сидит молча. Скотт волнуется, сначала просто вертит головой, потом оборачивается.
– Ты чего такой?
– Не выспался, – это и правда, и ложь одновременно. Но у всех свои проблемы; Стайлз не хочет никому ничего говорить и никого озадачивать, потому что ну… Он же видит не сумасшедших темных эльфов, не восставших из мертвых оборотней, не безглазых маньяков… Просто Дерек, Дерек, с которым у них кое-что было. Кое-что, как выяснилось, пустое и незначительное. Тут и говорить не о чем. Рассказать – значит расписаться в собственной слабости, признать – Стайлз девчонка.
Он не идет со Скоттом в боулинг, не хочет тренироваться, говорит, что отец просил помочь дома, и уходит сразу после уроков. Скотт смотрит на него хмуро, потому что за две прошедшие недели Стайлз вообще никуда с ним не ходил.
Он выключает компьютер, на котором играет в бесконечную онлайн игрушку, и рано ложится спать. Заворачивается в одеяло и закрывает глаза. Сон больше не выглядит таким уж приятным времяпровождением, но, с другой стороны, это лучше, чем бодрствовать. Стайлз вопреки всему верит, что однажды проснется отдохнувшим и готовым снова жить как жил.
Сон постепенно охватывает его: немеет тело, отключается голова, все заволакивает туман. И снова Стайлз видит лес. Можно разобрать только очертания стволов и неровной земли. Зато фигура Дерека видна отлично.
– Посмотри в зеркало, – просит он. По его лицу, словно вырубленному из камня, ничего не поймешь, но голос такой, что у Стайлза сжимается в груди.
– Иди ты! – говорит он, игнорируя холод внутри.
Ему не любопытно, он не беспокоится. Это просто сон и больше ничего. Дерек снова говорит, но Стайлз уже не слышит голоса. Он уплывает, его выталкивает из туманного мира в другой, не лучше.
Стайлз открывает глаза. День сурка какой-то! Все каждый раз повторяется с точностью до минуты. Он даже может передать те слова и действия, что будет говорить и совершать в школе. Стайлз хочет разбить этот порочный круг. Берет рюкзак, говорит отцу, что будет как всегда, и, не отвечая на вопрос «Это вообще когда конкретно?», садится в джип и едет подальше из города, в заповедник.
Он съезжает с дороги, оставляет машину и долго сидит, обхватив колени руками. Лес тихо шепчет над головой – как будто дышит. Черные стволы, прелая листва, серое небо, холод пробирается под куртку. Стайлз встает и спускается к реке, чтобы умыться. Вода, конечно, ледяная, но ему надо очнуться, и она поможет лучше всего. Ему надо прекратить вспоминать. С воспоминаниями жить трудно, Стайлз бы не отказался от какого-нибудь забывателя.
Ноги скользят по грязи, Стайлз с трудом не падает, садится на корточки и плещет водой на лицо. А когда отнимает ладони – видит в воде отражение Дерека. Стайлз невольно вскрикивает и вскакивает, оглядываясь. Вокруг никого нет. Только черная вода, черный берег и хмурый лес.
Стайлз старается успокоиться, дышит глубоко и часто. На глаза снова наворачиваются слезы – только не паническая атака. Только не сейчас. Он снова садится на корточки, снова тянется умыться и снова видит Дерека.
– Какого черта тебе от меня надо?! – его голос эхом разносится в тишине; Стайлз вскакивает и наступает на отражение. И тут же приходит в себя. Теперь нога мокрая едва ли не по колено.
Совершенно разбитый, Стайлз бредет к джипу и там еще несколько минут сидит, уронив голову на руль.
Дома его уже ждет Скотт.
– Чувак, ты чего в школу не пришел? – начинает он. Стайлз отмахивается:
– Неважно себя чувствовал, друг, все хорошо уже, – и падает на кровать. Скотту его не понять, Скотт сильный и все дела.
– Что с тобой происходит? Это из-за Малии?
Стайлз лениво отвечает:
– Да все ок, давай поиграем лучше в Ассасин Крид.
Скотт снова смотрит подозрительно. Снова спрашивает, а Стайлз снова отмазывается. Скотт не он: не будет долбать до упора, выяснять, разговаривать. И слава богу – Стайлз не хочет, чтобы кто-то знал.
Между ним и Дереком и было-то всего ничего. И всякие глупости, которые они друг другу говорили – обычное дело, когда одиноко, и чушь лезет в голову. И Дерек правильно сказал – они друг другу только хуже делали. И все равно почему-то так тяжело.
Они играют до вечера; потом Скотт уходит, а Стайлз остается один. В комнате тихо, слышно только, как гудит комп. Стайлз берет книгу, принимается читать, но засыпает, и ему снова снится Дерек.
Стайлз понятия не имеет, что это все значит, и не хочет знать. На завтра и еще послезавтра Стайлз видит отражение Дерека в мониторе компьютера, в витрине, в очках Лидии.
Когда Стайлз спустя два дня поднимается утром, он идет в ванную и впервые за последнее время смотрит на себя в зеркало.
Внутри стоит Дерек.
– Ты больной придурок, выслушай меня, наконец! – цедит тот.
– А? Что? Прости, у меня дела. Ничего не знаю, галлюцинации у меня сейчас не в приоритете, – тут же парирует Стайлз, которому больше всего на свете не хочется показывать, как больно внутри.
– Перестань вести себя по-детски, у меня мало времени! – Дерек почти рычит, и Стайлз даже фыркает – так это все выглядит. Тоже мне, угроза. – Перестань рожи корчить и слушай…
– Ты ко мне обращаешься только тогда, когда тебе что-то надо, – зло бросает в ответ Стайлз. Он совершенно забывает, что стоит в одних пижамных штанах и разговаривает с зеркалом. Круто, наверное, выглядит со стороны. – Я думал, что ты умираешь, а ты выжил и даже поговорить со мной не захотел, рассказать, что уезжаешь! Ну спасибо! Теперь я найду занятие и получше!
Дерек смотрит на него зло и молчит – только ноздри раздуваются. Губы поджаты, глаза прямо молнии мечут. Как страшно!
– Идиот! Я пытался тебе жизнь облегчить! И ты думаешь, мне это легко дается?
Стайлз вскидывает брови.
– Мне твоя доброта на хрен не сдалась!
– Я хотел, чтобы у тебя была нормальная жизнь, придурок! Хотел тебя спасти от себя же! А ты так нереально тупишь, блин.
Ответ застревает в горле. Стайлз никогда не смотрел на это все в таком ракурсе.
– Тупой мохнатый волчара с комплексом Иисуса, – цедит Стайлз, но минуты раздумий ему хватает, чтобы смягчиться. К тому же, становится любопытно. – Так что тебе надо?
Стайлз замолкает, потому что в голове слишком много слов. Хочется высказать их все сразу.
– Бикон-Хиллз – перекрестная точка двух реальностей, и мы часто перемещались из одной в другую. В зазеркалье. Не знаю, как, но я застрял между ними. Вытащи меня.
Стайлз смотрит на его заросшее черной бородой лицо, зеленые глаза, кончики которых немного поднимаются к вискам, на густые волосы, и глубоко вдыхает, потом выдыхает.
– Попроси Скотта, – говорит он, хотя уже знает, что согласится.
– Мне можешь помочь только ты. И прости меня, – отвечает на это Дерек. Стайлз отводит глаза.
– Хорошо, – говорит он. И это, конечно же, ответ на первую просьбу. Прощением тут и не пахнет. Дерек понимает, продолжает говорить:
– Не стал бы просить, но с каждым днем я становлюсь все менее реальным. Спаси…
Его голос выключается, как звук в телевизоре, а образ гаснет. Стайлз поднимает глаза.
– Эй, погоди!
Он оглядывает зеркало, даже приседает посмотреть под раковиной. Ему хочется еще ненадолго вернуть Дерека.
– Вытащу, вытащу, куда же я денусь, – шепчет он.
И это чистая правда: он сделает все, что угодно, чтобы вызволить Дерека, а потом... Потом можно и морду ему набить, если рука не отвалится. Или убить Брейден. Там видно будет.
Название: Зови его по имени
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: драббл, 627 слов
Пейринг: Питер Хейл/Лидия Мартин
Категория: гет
Жанр: драма, PWP, мистика
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: мастурбация, кинк
Вода в бассейне прозрачная и голубая. Под поверхностью мешаются свет и тени, играют блики на кафельном дне. Лидия осторожно ступает по холодному полу, чувствуя всем телом легкий ночной воздух и оглушительный аромат цветов. Звук своих шагов – вот все, что Лидия слышит. Собственное дыхание и удары сердца. Мир раскрашен яркими красками, ночь нежна; тело Лидии живет само по себе. Она не думает, не рассуждает – как будто под наркозом. Страх висит где-то далеко, словно луна на черном небе.
Лидия останавливается у лестницы. Ветер трогает ее волосы, ласкает соски – они твердеют. Лидия чувствует свое тело, каждую клеточку, каждый палец, каждую пору, чувствует, как жар зарождается в паху, чуть ниже лобка, как растекается по бедрам вниз, как расползается вверх, по животу. Она зажмуривается, проводит ладонью по соскам, ниже, трогает пупок, гладкую кожу под ним, полоску мягких волос, а потом – ведет между влажных складок.
– Не так быстро. Мы же никуда не торопимся.
Голос заставляет сердце забиться быстрее. Вкрадчивый и ласкающий, он отдается пульсацией между ног.
– Спускайся, – приказывает он. Лидия убирает руку – огонь там, где были ее пальцы, причиняет сладость и боль. Ей хочется трогать себя, хочется забыться, но она слушается, осторожно хватается за холодные металлические поручни лестницы и начинает спускаться. Шаг, еще шаг. Вода трогает пальцы, скользит вверх по щиколоткам, по икрам, ласкает бедра. Лидия выдыхает и погружается полностью. Волосы расползаются по поверхности рыжими змеями. Таинственное мерцание бликов и теней охватывает ее целиком – грудь, ягодицы, пах. Она приоткрывает рот, расставляет ноги.
А потом большая ладонь ложится между ее лопаток. Она слышит его дыхание в затылок и выдыхает его имя, которое забудет потом.
– Питер.
– Да, это я. Дыши, милая Лидия. Дыши.
Горячие пальцы спускаются по позвоночнику к пояснице, между ягодиц. Питер мягко убирает другой рукой ее волосы, а когда губы касаются шеи, Лидия вздрагивает и ловит пальцы Питера бедрами.
– Тшшш, – его усмешка обжигает ухо; язык ласкает мочку, а потом проводит по ушной раковине. Кисть больше не ласкает ее внизу; Питер прижимает ладонями соски, сжимает, растирает так, что хочется выгнуться, подставиться, прижаться. Он сзади, разводит ее бедра, и она тут же садится, до боли сжимая его колено. Мыслей больше нет – только жар в самом центре тела и движения: быстрые, лихорадочные. Вода бьется вокруг нее, волны ломают зеркало поверхности. Питер до боли сильно соединяет пальцы на ее сосках; Лидия запрокидывает голову. Она хочет закричать, она почти добирается, она почти там, где луна, где растворяется страх. Боль и напряжение между ног мешаются с наслаждением, Лидия широко открывает рот. И тут Питер снова отпускает ее. И исчезает.
Оставляет одну в холодной воде. Лидия оглядывается.
Внизу неприятно пульсирует от возбуждения. Вокруг никого. Страх спускается к ней, входит в нее, и она закрывает лицо руками. По щекам текут слезы; Лидия сжимает бедра, скрещивает ноги, сгибается, опуская лицо в воду. Задерживает дыхание. Обе руки прижимает между бедер, дергается и кончает.
Несколько секунд Лидии нет: нет безумного воспоминания, нет ничего. А потом возвращается все: ночные звуки, запах хлорки, приятная немота в паху, отвращение к себе и своему телу. Лидия медленно плывет, разводя воду руками. Выбирается на бортик и дрожит. Она ощущает себя голой. Слезы снова щиплют глаза, но Лидия заставляет себя не рыдать. Просто надо вернуться в постель. Она ходила во сне? С кем не бывает. Она сумасшедшая? Нет.
Ночная темнота и пустота смотрит ей в спину. На мгновение Лидии чудится звук шагов, но когда она оборачивается, никого уже нет – только эхом в ушах замирает ее имя: «Лидия!»
– Ты читала об этом! – громко говорит она и смеется. И ее смех кажется особенно безумным в темноте. Лидия скорее бежит в дом, пока родители не проснулись и не застукали ее голой в гостиной. Она убеждает себя, что все это – просто прогулки во сне, больше ничего.
Но ее рациональная сторона говорит, что она не спала, когда это началось. И что он на самом деле был с ней. Тот, кого она называла по имени. Питер.
Название: Средство от одиночества
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: мини, 1157 слов
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински
Категория: слэш
Жанр: драма, романс, хёрт/комфорт
Рейтинг: R
Краткое содержание: Может быть, Стайлзу надо все взять в свои руки.
Когда Дерек первый раз вваливается к нему в комнату через окно, Стайлз пугается аж до икоты.
– Какого хрена! Ты тупой волчара! – он чуть не падает со стула, развернувшись, вскакивает и замирает, когда Дерек расправляет плечи и играет желваками.
– Мне надо спрятаться, – говорит он. Стайлз замирает с открытым ртом. Конечно, больше в Бикон-Хиллз прятаться негде. Потом он понимает – это и правда так. Им негде спрятаться, никто не поймет – только они двое. Отделенные ото всех, странные, организовавшие анонимное общество неудачников. На двоих. В первый раз Стайлз велит Дереку устроиться на полу, но когда возвращается с сэндвичем для своего гостя, Дерек уже лежит на кровати и глубоко и ровно дышит. Спит.
Стайлз ругается себе под нос. Осторожно ложится рядом, как будто это он тут в гостях, в самом деле! Дерек не любит, когда к нему прикасаются, и Стайлз лежит тихо-тихо, старается лишний раз не шевелиться, чтобы случайно не задеть. Потихоньку он засыпает, хотя сначала думает, что не уснет. На грани сна и яви он плавает в каком-то горячечном бреду, откуда являются все его странные и неприличные фантазии. В которых Дерек кладет руку ему между лопаток и ведет вниз; в которых они лежат, обнявшись, и язык Дерека ласкает его язык. Стайлз даже думает во сне, что это не совсем Дерек, а просто образ, фантом, мечта.
Просыпается Стайлз оттого, что ему тяжело и жарко. Оттого, что солнце заполняет комнату, запах пота и чистого белья бьет в ноздри, каркают вороны под окном, и поперек живота лежит тяжелая горячая рука.
Стайлз застывает, словно парализованный. Не пытается убрать ее – просто лежит и слушает собственное грохочущее в ушах и в паху сердце.
Потом Дерек просыпается и убирает руку. Стайлз выдыхает.
– Ну с добрым утром, что ли, – вздыхает он. Дерек молча поднимается и идет к окну.
– Я приду вечером, – говорит он.
Стайлз сначала хочет обсудить его визиты. Ну, решить, что спать тот все-таки должен на полу, раз уж приходит, а потом неожиданно вспоминает вчерашнюю ночь. Она впервые в его жизни была наполнена теплом. И ничего не предъявляет Дереку в следующий раз.
Дерек продолжает приходить, когда надо спрятаться, когда надо переждать. Иногда он обнимает Стайлза, иногда Стайлз даже чувствует его возбуждение, но делает вид, что ничего не замечает.
Однажды утром Дерек прекращает их игру в непонимание – кладет руку поверх пижамных штанов Стайлза, а потом просовывает ее за резинку и вжимается бедрами в ягодицы. Стайлз закрывает глаза и давится воздухом. Ему кажется, что дышать нечем, и он старается дышать тихо. Он пытается сглотнуть, но слюна вязкая. Звуки и запахи сужаются до запахов кожи Дерека, волос Дерека – горький, но свежий запах – до звука его сорванного дыхания. Стайлз судорожно выдыхает, потом громко выталкивает из себя воздух вместе со стоном. И в ту же секунду глохнет и слепнет, когда чувствует, как Дерек проводит пальцами по его члену. Потом они оба начинают двигаться, и выясняется, что этому совсем не надо учиться. Стайлз кончает ему в руку.
А потом наблюдает, как Дерек скрывается в ванной.
Это просто возраст, тестостерон, что там еще?
Но Стайлз не мешает Дереку приходить.
Они оба больные. И как бы они не бесили друг друга, их объединяет общее на двоих одиночество.
Их утренние игры становятся вечерними, долгими и мучительными. Стайлз старается разделить свою жизнь: непонятные часы с Дереком отдельно, горячее чувство к Лидии – отдельно. Он говорит: «Все пробуют в моем возрасте». Но отчего-то скоро начинает сомневаться, так ли это.
Стайлз не хочет знать себя, не хочет чувствовать горечь и пустоту. Но он чувствует. Все заняты своими проблемами, а он занят проблемами всех. Дерек говорит ему однажды:
– Они тебя используют.
– Это ты по себе судишь, волчара? – ухмыляется Стайлз. Дерек ничего не отвечает. Хватает его за шею сзади, тянет к себе и прижимается к его широко открытому рту своим. Стайлз позволяет вопросам забыться. Стайлз даже надеется, что Дерек ему доверяет.
Конечно, это не так. Дерек прямо говорит ему об этом:
– Я не доверяю никому.
Конечно, это так. Стайлз разжимает руки и позволяет ему пойти ко дну. Секунда боли, а потом сознание возвращается, и он снова поднимает Дерека на поверхность.
Все идет своим чередом. Дерек перестает приходить. Стайлз старается ненавидеть его немного меньше. Старается ненавидеть. Получается не очень. Потом боль проходит, остается только отчаяние. Стайлз старается не думать о чувствах, заполнить свою жизнь делами.
Время течет. Начинается осень. И Стайлз вдруг начинает тонуть, и нет никого, кто бы на этот раз удержал его на поверхности. Вот тогда-то он и приходит к Дереку сам. Потому что никто другой не сможет заполнить его пустоту так, как Дерек. Он приходит в старый полусгоревший дом, открывает пахнущую землей и мокрым деревом дверь. Лес молчит, затаившись, и наблюдает за ним. Косые лучи падают из оконных проемов, освещают холл, и Стайлзу кажется, что он попал в костел: так странно и величественно все выглядит здесь. Звук шагов и дыхания улетает под крышу, на стенах дрожат солнечные блики. Как под водой.
Стайлзу чудится плеск волн, и перед глазами встает лицо Мэтта. И как не стыдно Стайлзу, но на этот раз его накрывает прямо в холле дома Хейлов. Стайлз не может вдохнуть: слезы против воли бегут по щекам, рот открывается и закрывается, но воздух не идет. Перед глазами темнеет, вместо воздуха в рот льется вода; Стайлз отступает назад, пытается думать, заставить себя остановить приступ силой мысли. Ведь он верит, что человек может очень многое внушить себе сам. Но ничего не помогает, пока на плечи не ложатся тяжелые ладони, и Стайлз утыкается в твердую, как камень, грудь.
И Стайлза отпускает. Он еще вздрагивает, вытирая лицо о футболку Дерека, размазывая сопли тыльной стороной ладони, но дышать уже может. И воздух просто восхитительный. Он снова пахнет горько и свежо, пахнет Дереком. И звуки прекрасны – звуки его дыхания, стук сердца. Стайлз отстраняется и открывает рот, чтобы сказать: «мол, прости, то-се, хотел тут кое-что разведать, уже ухожу». Но Дерек закрывает ему рот, совсем как тогда, сотню лет назад – а если на самом деле, то два месяца, – в его спальне, своим. И Стайлз отвечает ему, яростно, с обидой. Стискивает пальцами ткань майки на спине, хотя порвать, конечно, силы не хватит.
И исцеляется. В солнечном закатном свете, в запахах дерева и пыльных книг, в таинственных голосах леса они сражаются на старой кровати, которая скрипит от каждого движения. Дерек разводит колени Стайлза, лижет его, как волк, который зализывает рану, ложится на него, прикусывая шею. Стайлз скрещивает ноги у него за спиной. Он хочет, чтобы Дерек пошел до конца. Но Дерек даже не пытается.
Стайлз начинает приходить к нему каждый день.
Так ему немного легче бороться со страхом. С предчувствием беды. Дерек говорит ему:
– Верь предчувствиям.
Говорит: «Не расслабляйся». Стайлз видит, что Дерек по-прежнему никому не доверяет. И, судя по всему, считает, что не надо привязывать к себе Стайлза слишком сильно. Выжидает, держит дистанцию. И все же, когда в один из вечеров Стайлз решается и осторожно погружает пальцы в волосы Дерека, тот не отстраняется.
«Мы похожи, – думает Стайлз, ухмыляясь. – Мы нужны друг другу», – считает он.
Мягкий свет потихоньку гаснет; далеко кричит ночная птица, тикают часы, вечерняя свежесть наполняет комнату.
И Стайлз впервые не чувствует страха. «Может быть, все будет не так плохо», – думает он.
Может быть, у них еще все получится.
Название: Искра в темноте
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: мини, 2995 слов
Пейринг: ногицунэ!Стайлз Стилински/Питер Хейл
Категория: слэш
Жанр: драма, мистика, хоррор, даркфик
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: возможны спойлеры, изнасилование
Краткое содержание: Питер – лучший советчик, когда дело касается безумия.
Питер не спешил убирать ноги со стола, отвечать на приветствие. Он рассматривал гостя, ощупывал взглядом, словно пальцами. От вьющихся каштановых волос до разношенных кроссовок. Глаза, нос, губы, шея, плечи. Питер всегда считал, что Стайлз мог бы пользоваться популярностью, если бы сам хотел этого. Слишком замкнутый, слишком умный, слишком интересный. Надо только чуть-чуть приглядеться. Не такой простой, как многие думают. Человек с особенной волей. Зачем Питер пришел сюда сегодня? Он и сам не был уверен, но подозревал, что кто-то каким-то образом попросил его об этом.
– Ну, ты так и будешь сидеть и смотреть?.. Ага, так и будешь, значит… – Стайлз вытер ладони о джинсы, ухмыльнулся неловко. Свет фонарей словно мерцал под дождем, окрашивая острое лицо Стилински желтым.
Питер поднял руку, намекая, что лучше заткнуться на минутку и дать ему подумать.
– Стайлз, – наконец проговорил Питер, медленно убирая ноги со стола. – Немного зловещее тут место, правда? Пустовато без Дерека. И гроза. Я тебе не нравлюсь, но мы здесь, и я умираю от любопытства. Теперь говори.
Стайлз ухмыльнулся снова, но теперь в его улыбке было больше силы и уверенности.
– Точно, ты мне не нравишься. Я, знаешь ли, не особый любитель психопатов. Но мне нужна твоя помощь.
Питер вскинул брови и от души рассмеялся.
– Всем постоянно нужна моя помощь! Конечно же, когда они не пытаются меня убить. Ладно, помощь. Почему бы тебе не попросить о помощи Дерека или Дитона, или твоего приятеля Скотта?
Стайлз смотрел на него несколько секунд и молчал. Его глаза казались совершенно темными, и Питер с удивлением поймал внутри себя отголоски страха. Потом Стайлз пожал плечами и ответил, и страх рассеялся.
– Ты единственный сумасшедший, которого я знаю. А если считать, что я свихнулся тоже, лучше помощи не найти… – Стайлз ухмыльнулся, и улыбка вышла вымученной.
Питер поглядел за окно, на бесконечные струи дождя, скользившие по стеклу. Поистине апокалиптическое зрелище! Потом перевел взгляд на свои руки, на серые стены лофта, и затем на Стайлза.
– Что такое сумасшествие?.. Для меня ты выглядишь не большим психом, чем в день нашей первой встречи… Да и сумасшедшие, как утверждают, не спешат признавать свое сумасшествие… Я бы сказал, отрицают до последнего…
– Значит, я особенный, – тихо ответил Стайлз. Питер поднял брови.
– Понятно. Выходит, вопрос сложный.
Он наклонился и легко поднялся с дивана. Стайлз дернулся, но с места не сдвинулся – наверное, подавил желание отшатнуться. Питер принюхался. От Стайлза пахло страхом и адреналином, и еще чем-то необычным, чего Питер никак не мог определить. Сердце у Стайлза колотилось так, что заглушало грохот бури за окном. Стайлз знал, что может заставить Питера – иначе не просил бы.
Питер, мягко ступая, подошел ближе, еще ближе. Стайлз по-прежнему стоял, не двигаясь – словно окаменел, только веки вздрагивали и грудь вздымалась, когда он пытался вдохнуть побольше воздуха. Как будто задыхался.
Питер остановился перед ним, так близко, что едва не касался носа носом. Поднял руку и взял за подбородок. Кожа у него была теплая, гладкая, все еще немного детская, как и его лицо. В нем еще многое оставалось от маленького мальчика, но с каждым днем все меньше. Чистота утекала из него через дыру внутри. Питер почти увидел ее. Стайлз мотнул головой, высвобождаясь, поморщился.
– Ну, не надо столько отвращения, а то я могу и отказать.
– Не можешь, – ответил ему Стайлз, и его голос дрогнул. – Потому что ты иначе сдохнешь от любопытства.
Питер снова помолчал, подумал, поглядел в его глаза. Сейчас хорошо было видно светлые медовые радужки, огромные зрачки, темные ресницы. Питеру даже захотелось потрогать их губами. Забавная мысль. Питер кивнул:
– Допустим.
Стайлз облизнул губы, сглотнул и продолжил:
– Тогда отойди уже от меня и выслушай.
За окном грохнуло; Питер снова ощутил иррациональный страх. На мгновение, но ему это не понравилось. Он даже засомневался вдруг: а не выставить ли Стайлза из лофта и поплотнее закрыть все люки?
Но не стал. Потому что ему было сейчас не только страшно, но и, как верно заметил Стайлз, любопытно. Он вернулся к дивану, предлагая Стайлзу присесть. Тот замялся, огляделся, притащил стул и устроился напротив.
– Мне кажется, я схожу с ума, – сказал Стайлз. Питер хмыкнул.
– Не вижу в этом ничего ужасного. Иногда безумие даже полезно – делает тебя бесстрашным и сильным.
Стайлз досадливо поморщился, потер лицо ладонями, потом снова уставился на Питера.
– Нет. Не мой случай. Мне вот охренеть как страшно! Да может никакое это не безумие. Дитон говорил, – продолжил он, – что из-за того жертвоприношения мы открыли свое сердце тьме, и что с этого момента дверь никогда не закроется. Это прям как у чувака из «Сердце тьмы». У которого внутри была пустота, и эту пустоту заполнила тьма… Не хочу закончить, как он, если что…
Питер сделал жест рукой, предлагая ему продолжать. И Стайлз продолжил. Его голос дрожал, когда он задыхался или начинал ерошить волосы, или вытирал пот с лица. Теперь запах пота и страха стал сильнее, острее.
– Мне кажется, что-то внутри меня хочет причинять боль, делать зло, хочет… хаоса, – проговорил он наконец, после чего замолчал. И в его словах Питер почувствовал ложь.
– Что-то? – переспросил он, выпрямляясь и сплетая пальцы в замок. – Или ты сам?
Стайлз снова потер лицо. Лоб и кожа под носом покрывали мелкие бисеринки пота. Он вытер губы, вздохнул. Потом кивнул.
– Ага. Вот сейчас я точно хочу причинить боль. Черт, если бы я знал, я бы тебя не спрашивал, окей? Так что давай, поделись со Стайлзом: как понять, что тобой что-то управляет? Ну, или что это ты становишься бесконтрольным психопатом. Это тебе же на пользу, потому что ты мне не нравишься больше всех, и если что, достанется тебе первому, – закончил он. Слова выходили медленно; Стайлз широко расставил ноги, уперся локтями в колени и теперь теребил манжеты рубашки. И Питер согласился. Первым получить новый козырь в руки – кто же откажется? Питер чуял, что будет интересно. А еще он чуял, что Стайлз очень-очень сильно хочет его уговорить.
Он поднялся с дивана, подошел к Стайлзу сзади.
– Если ты готов.
Стайлз выпрямился, заерзал, а потом напряженно застыл. Питер слышал, как тот облизывает губы.
– Если к тому, что ты мне трахею вырвешь – то точно нет. Может, объяснишь хотя бы, что делать собрался?
– Расслабься, будет больно, но не смертельно, – улыбнулся он, хотя точно не знал, правда его слова или ложь. Стайлз судорожно выдохнул, откинул голову назад. Его затылок уперся Питеру в живот. Мягкие и каштановые волосы, детский чистый высокий лоб. Питер положил руки Стайлзу на плечи и начал медленно разминать, слушая, как учащается пульс, и вдыхая вкусный запах ужаса и возбуждения.
– Сейчас, если мышцы каменные, будет еще хуже, – предупредил Питер, прикасаясь пальцами к горячей влажной шее. Потом отвел руку назад. По телу прошла дрожь, на мгновение в голову ударила привычная боль, а потом в мутном свете сверкнули когти. Питер размахнулся; когти вошли у позвонков в основание черепа.
Каждый раз переход проходил болезненно, и картинка получалась мутной, но не сейчас. Питер как будто скользнул между мирами, поймал только последний удар грома за спиной. И тут же оказался в комнате. Выкрашенные в светло-бежевую краску стены, кровать, окно. Питер знал эту комнату, на вспоминание у него ушло несколько секунд. Это была его собственная комната в сгоревшем доме Хейлов.
Питер стоял, прижавшись спиной к двери, а на его кровати сидел человек. Или не человек. Его лицо скрывали бинты. Он повернулся к Питеру, раскрывая черную, полную острых железных зубов, пасть.
– Ты, – прохрипел он. Питер не чувствовал страха – словно под наркозом. Просто смотрел, как существо поднимается и делает шаг: неровный, неверный, как будто нога была сломана. Перебинтованный протянул к нему руку.
– Выпусти меня!
Питер пошарил пальцами по двери в поисках ручки, бросив взгляд на перебинтованного. То, что он увидел за его спиной, на мгновение парализовало его. Дом горел. За окном поднимался густой черный дым, вокруг слышался треск, пахло паленым деревом. И мясом. А за треском Питер разобрал крики. Он очнулся и яростно зашарил по дверной панели. Черт. Он знал эту комнату, знал ее всю наизусть. Перебинтованный ускорил шаг – он весь кренился на бок, но шагал, все ближе. Его пальцы едва не коснулись лица Питера, когда тот наконец отыскал ручку и повернул ее, вываливаясь в коридор.
– Посиди пока тут! – рявкнул он, наваливаясь на дверь. Тот, что остался в комнате, ударился в нее плечом, но Питер успел закрыть замок. Дверь крепко держала. В комнате слышался вой, так похожий на стоны снизу. Питер оглядел коридор – его уже заволакивало дымом.
– Дьявол, – выругался он и побежал к лестнице. Он мог их спасти, пусть не тогда, но сейчас мог бы. Потолочная балка упала, закрывая путь. Питер отпрянул. Обои на стенах трескались и скручивались. Питер обернулся. Позади него оставались еще двери. За ними комнаты, а в комнатах окна. Он кинулся обратно, дернул первую же дверь. Комната Коры. Дверь была заперта. Питер подергал следующую – заперта. Питер заставил себя остановиться. По лицу лился пот; Питер вытер его футболкой. Все это – внутренний мир Стайлза, больше ничего. Нереально. Все тут нереально. Огонь не обожжет, а двери должны открываться.
Он вдохнул, выдохнул и потянул за ручку в комнату Дерека. Дверь открылась.
Спальня была полна дыма и огня. Но еще сильнее удивляло то, что он увидел в центре комнаты. Перед ним возвышался Неметон. Питер сразу узнал его, почувствовал его силу, биение его сердца, запах тысячелетнего дерева. На древесном срезе сидел Стайлз. Питер попытался позвать его, но захлебнулся дымом и закашлялся. В гостиной было нестерпимо жарко, кожа начинала болеть от одного этого жара. А Стайлз играл в Го. Просто сидел и задумчиво рассматривал камни.
Питер снова позвал его.
– Стайлз!
Тот поднял голову и повернулся к нему.
Питер должен был испугаться, попытаться спасти свою шкуру, потому что то, что он видел, было опасно. Но он ничего не сделал. Просто ждал. Стайлз спрыгнул на пол; ноги в разношенных кроссовках стукнулись об пол. Мягкой походкой, скользящей, как в танце, Стайлз пошел к Питеру.
– Слышишь их? – протянул он, останавливаясь перед ним. От него воняло жженым гнилым мясом, кровью, болью. И смертью. Да, он совершенно точно пах, как чертова смерть во плоти – дерьмом. Питер скривился, но не двинулся ни на миллиметр, когда белые тонкие пальцы коснулись его щеки. Питер слушал крики. Смотрел мимо Стайлза на дым, на огонь. И внутри него поднималась паника. Он увидел, словно наяву, как горит.
– Отпусти, – ответил тихо. Такой жалкий. Но вспышка ужаса вышла вялой, шевельнулась и ушла. Как будто кто-то тут же отобрал даже ужас. И Питер снова вернулся к бесчувствию.
– Ну, не торопись. Мне тут так скучно, я хочу выйти вместе с тобой.
Питер поднял глаза. Мягкий рот прямо у его лица. Питер задержал дыхание, стараясь пробудить в себе хоть какие-то чувства. Страх смерти должен заставить его двигаться. Но ничего не случилось. И спустя мгновение Питер понял, что сидит на стуле и не может пошевелиться.
– Тебя тут быть не должно, – прозвучал голос над головой. Запах изменился. Тот, кто стоял позади, пах ничем. Питер не мог сказать, что это значит, но слово «ничем» лучше всего передавало запах.
– Мы должны объяснить тебе, что не надо больше пытаться приходить сюда, – тянул голос, похожий на голос Стайлза Стилински, но совершенно другой. Пустой, без интонаций – разве только от слов несло насмешкой. Но только если принюхаться. Питер попытался обернуться, но мышцы, кости, суставы – все стало чужим.
На шее сомкнулись ледяные пальцы.
– Это не больно. Почти, – тихий холодный смех; потом хватка ослабла, но стул вдруг уехал в сторону, и Питер грохнулся на пол. Сначала на бок – бедром, плечом, головой. Но не сумел сгруппироваться, собраться, вскочить. Свалился, как мешок с дерьмом, и остался лежать, отчаянно вращая глазами. Огонь, вокруг был огонь. Стайлз и Питер оставались на пяточке, свободном от пламени. Дым ел глаза, забивался в рот.
– Мы проучим тебя за любопытство, Питер Хейл, – тот, кто говорил с ним голосом Стайлза, опустился ему на бедра и сжал коленями бока. Питер попытался почувствовать его эмоции, но сердцебиения не услышал. Если сердце и билось, то очень-очень тихо. Тот, кто сидел сверху, дернул Питера за волосы вверх.
Питер увидел лицо Стайлза, но, как и голос, оно снова изменилось. Это тоже была жуткая маска, но еще более жуткая, чем в первый миг, когда Стайлз спрыгнул с Неметона. Белая мучнистая кожа, темные круги под глазами, а сами глаза – словно черные холодные провалы в черепе. Жуткое лицо. Ужас шевельнулся внутри, так же вяло, как и удивление.
– Не сопротивляйся, – рассмеялся Стайлз, с силой впечатывая Питера лицом в пахнущий дымом пол. Что-то хрустнуло, отголосок боли ударил в голову.
– О, да ты и так не сопротивляешься! – веселился Стайлз.
Он поднялся с Питера, но тот так и не смог пошевелиться. Мог только смотреть на огонь и думать, думать, думать – должен быть выход! Это всего лишь кошмар!
Потом ногти прошлись по бокам, сдирая джинсы вместе с бельем. Питер зарычал, попытался вырваться. Но он двигался как будто во сне, когда знаешь, что надо шагнуть, но ноги переставляешь слишком медленно. Как под водой. Как под землей. Как в могиле. Его затошнило, когда Стайлз вздернул его на колени.
– Ты же хотел его, Питер? Правда? Хотел меня?
Питер собрался объяснить, что это ложь. Так, промелькнула мысль, бывает. Но не смог ответить, потому что Стайлз наступил коленом ему на шею. Питер бы объяснил, если бы не это. Он бы умолял, упрашивал. Предложил бы что-нибудь. Но никто не давал ему слова. Он лежал, больше не пытаясь двигаться или оправдываться, выставив задницу. И должен был выбраться. Но не мог.
Ледяные пальцы коснулись мошонки. Питер почувствовал, как пот выступил на коже: на лице, на ладонях, на спине. Как закрывало скользкой пленкой лицо, как сухо становилось во рту, как поджималась мошонка. Питер заскулил сквозь стиснутые зубы, когда пальцы, почти ласково, сжались. Это было почти хорошо, если бы можно было представить, что он не здесь и не со «Стайлзом». Но следующее движение заставило Питера закричать. Крик взорвался внутри его головы; боль, наконец-то настоящая боль вспыхнула внизу живота.
– Не бойся, я тебе их оставлю, – издевательский смех, а потом снова почти нежное скольжение по сжавшемуся мягкому члену. И тут Питер кое-что придумал.
– Похоже, ты не в восторге, – тягучий вязкий голос, навязанная ласка. Питера тошнило, пот заливал глаза. Ужас, все еще отдаленный, разрывал грудь. Он закашлялся, а потом хрипло позвал:
– Стайлз!
Из-за спины донесся издевательский хохот. Пальцы скользнули вверх, по промежности, к заднему проходу. Питер попытался сжать ягодицы, но Стайлз не позволил. Встал коленями ему на икры, толкнул пальцы в анус. Питер набрал больше воздуха в легкие – весь, что тут еще оставался – и уже громче выкрикнул:
– Стайлз! Стайлз! – крик клокочущим бульканьем забился в горле. И как будто в ответ снова закричали снизу. Его сестры, его мать.
– Бесполезно. Никто не захочет спасать такого, как ты. Стайлз был бы счастлив снова и снова сжигать тебя заживо. Кстати, а мне ты нравишься. Неплохо сохранился. Мне кажется, ты должен понять мои методы. Ты ведь делаешь так же.
Снова хохот, заглушивший вопли из подвала, а потом Питеру показалось, что его разрывают пополам. Не осталось ничего, кроме боли и пота. Дым и огонь разъедали кожу, глотку, возвращая воспоминания о смерти. Каждое движение раздирало его, раскачивало вперед-назад, с каждым движением тошнота разрасталась. И он испугался, что задохнется, если начнет блевать.
Но он продолжал звать. Он знал, что может дозваться, просто надо вложить в имя все желание выжить.
Вперед-назад, вперед-назад; пальцы держали его бока, врезались в них, под кожу. Вперед-назад, бесконечно, с тошнотворным хлюпающим звуком. Быстрее, еще быстрее.
– Да, Питер Хейл, тебе должны понравиться наши методы, – крикнул сверху Стайлз. Не Стайлз. Совсем не Стайлз. А потом замер.
И выскользнул из него. Колени выпрямились, ноги отъехали назад по скользкому полу. Питер лежал, распластавшись, стараясь унять тошноту и переждать, когда боль пройдет. У него не было сил даже прикрыться. Но это было не самое главное.
– А теперь, когда у меня так много сил, я, пожалуй, пойду. Нашему миру не хватает хаоса, пусть он вернется, ты же тоже его ждешь?
Питер обернулся. «Стайлз» поднялся, застегивая штаны, и направился к двери. Которая теперь была приоткрыта.
Дверь, в которую выйдет тьма. Питер сделал последнее усилие и заорал что есть сил.
«Стайлз» остановился, дернулся. Питер следил за ним, замерев на полу, как ящерица на земле. Он бы хотел сейчас заползти под камень и там лежать в прохладной темноте. Подальше отсюда. Но он был здесь, в горящем доме, слушал стоны и ждал.
«Стайлз» снова дернулся, схватился за голову, а потом резко поднял руку. Дверь с грохотом захлопнулась.
Стайлз развернулся к нему. И это теперь был обычный, противный, но интересный Стайлз. Настоящий. Тот, который смог заставить дверь закрыться, а тьму уйти. Не далеко и не навсегда, но все же.
А потом все исчезло. Неметон и Стайлз, и дом, и огонь, и крики. Запах горелого мяса и дерева. Стало тихо и темно.
Питер отдернул руку и отшатнулся.
– Что ты увидел? – голос настоящего Стайлза вернул его в реальность. Да, так разговаривал только настоящий Стайлз – сбивчиво, рвано, как будто мысль обгоняла слова. Как будто желание знать было сильнее страха. Тошнота все еще заполняла рот; Питер ощупал себя: лицо и тело. Ремень был застегнут; ни боли, ни ссадин – ничего. Питер отступил к окну, сглатывая и стараясь вспомнить все, что случилось с ним. Но воспоминания ускользали, как тени, которые уползают следом за солнцем. Таяли, убегали песком между пальцами. Неметон, Го, горящий дом. Дом… И все исчезло. Остался страх. И уверенность в том, что внутри Стайлза поселилось нечто отвратительное.
Питер выпрямился и выдавил улыбку.
«Что бы там ни было, – решил он, – Стайлзу пока лучше не знать».
Для чего ему это, Питер пока еще не решил, но чувствовал, что пригодится. Непременно пригодится.
– Ничего необычного, – протянул он, стараясь двигаться привычно – плавно, естественно. Обошел Стайлза, сидевшего на стуле, уселся на диван, вернул ноги на столик.
– Небольшая депрессия. Может, тебе лучше обратиться к психотерапевту? – предложил Питер и засмеялся. Лицо Стайлза вытянулось. Никакой черноты под глазами. Ничего такого. Просто Стайлз. Он поднялся со стула.
– С детства их ненавижу. Значит, зря приходил. Можешь теперь поприкалываться, ха-ха, – он кисло ухмыльнулся и побрел к выходу. Питер смотрел ему вслед и поймал себя на мысли, что торопит каждый его шаг. Быстрее, уходи, убирайся. Стайлз обернулся у самого выхода. И на мгновение Питеру показалось, что на него смотрит другой Стайлз. Питер тихо рыкнул.
Стайлз поднял брови, и видение развеялось.
– Дверь закрой поплотнее, когда уберешься, – сказал ему Питер.
– Ну, спасибо и все такое. Хотя не за что, – и Стайлз вышел, оставив после себя запах пота и боли.
Питер застыл, повернулся к окну. Дождь кончился, на маслянисто черном небе висела белая щербатая луна. Стало тихо – только удары сердца нарушали тишину.
Питер перевел взгляд на свои руки, сжатые в кулаки – разжал пальцы, открыл ладони. Посередине остались глубокие следы от когтей.
«Напоминание», – подумал Питер. В голове не осталось ничего из увиденного. Но он теперь знал точно – со Стайлзом случилось нечто по-настоящему страшное. И это можно использовать. А еще, Стайлз лучше него помнит все, что произошло во сне.
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: драббл, 687 слов
Персонажи: Дерек Хейл|Стайлз Стилински
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Предупреждение: преканон, миссинг сцен
Во рту и в носу по-прежнему сладковатый запах паленого мяса. Наверное, он теперь никогда не уйдет, но Дерек не говорит об этом психологу. И едва ли слышит вопросы, заданные нарочито ровным голосом – перед глазами обгоревшие останки тел, похожие на оплавленные манекены. Розовое с черным. И запах. Дерек физически ощущает, что чувствовали его братья, его мать. Слышит их крики. – Если вам нужна помощь, больница Бикон-Хиллз…
У Дерека все внутри застывает: мыслей нет, и лучше, когда в пустой голове вместо криков – больничные шумы. Он хочет убраться подальше от вопросов, от психолога – туда, где не будет чувствовать себя настолько одиноким.
Дерек встает, хватает со спинки стула куртку. Психолог что-то говорит ему в спину, но Дерек не слушает. Ему надо найти Лору. Неплохая цель на первое время. Где Лора? С другим психологом? Или, может, она в ожоговом отделении – копалась в сгоревшем дереве, обожгла руки. Никто ведь не знает, что она уже исцелилась. Пытаются ее лечить.
Он бредет по коридору, вдоль белых стен и стеклянных окон палат, озирается, как будто потерялся в лесу. Мимо него, задевая и извиняясь, бегают туда-сюда люди, которых он не знает: врачи, медсестры. Где-то рядом, в реанимации, дядя, но туда, наверное, не пустят. Там дверь с кодовым замком, суровые санитары и писк аппаратов.
А Лоры нет, и Дерек чувствует себя потерянным. Он идет к лифту, поднимается наверх; на табло загорается цифра пять, и он с удивлением оглядывает этаж. Здесь народу меньше, палат – тоже. Стерильные белые стены и потолок. Он оглядывается – в палатах, на кроватях, оборудованных получше космических кораблей, лежат опутанные пациенты, люди. Дерек приглядывается: может быть, тут дядя Питер?
Он бредет дальше. В конце коридора видит врача. Тот прибавляет шагу, наверное, собирается выставить его вон, но Дерек не хочет уходить отсюда. Он сворачивает в палату, закрывает за собой дверь.
На стуле рядом с кроватью сидит мальчик. Дерек подходит ближе, опускается рядом. Тот не смотрит на него – стискивает руки на коленях, смотрит на женщину, застывшую в кровати. Она бледная, как будто из воска; мерно гудят датчики, мигают кнопки, отмечая колебания пульса, а, может, каких-нибудь мозговых волн – Дерек не знает. Он тоже переводит взгляд на женщину, потом на мальчика. Они так похожи: те же брови, тот же смешной нос и пушистые ресницы. Вот только ее лицо усохло, а губы превратились в нитку. Дерек пытается угадать, сколько лет ей и сколько мальчику. Вроде он учится в школе. Вроде бы даже Дерек его где-то видел. Мелкий еще. Окна в палате закрыты жалюзи, комнату заливает ровный холодный свет. Лампочки мигают.
– Мои все умерли, – говорит Дерек, вдруг понимая, что одиночества больше нет.
Мальчик поднимает на него глаза – большие, темные. Кажется, даже слушает. Кажется, что и он тоже хотя бы на несколько минут становится не одиноким.
– Все из-за меня, – продолжает Дерек. Так легко рассказывать, когда ни о чем не спрашивают, когда не пытаются лечить или учить. Не пытаются вывернуть наизнанку. Дергаются уголки губ – мальчик ухмыляется.
– Ты кто?
– Дерек Хейл.
– А я – Стайлз. А это – моя мама.
Ему вроде лет одиннадцать, может меньше, но говорит он, как будто ему пять. И смотрит, словно Дерек может совершить для него какое-нибудь чудо.
– Что с ней?
– Врач сказал, что состояние стабильно тяжелое, – отвечает Стайлз невпопад.
– Может, все еще будет хорошо, – говорит Дерек. Стайлз пожимает плечами.
– Если я не уйду, то она не умрет, – отвечает он тихо. Они оба как будто во сне; Дерек даже не уверен, что все это происходит на самом деле, что больница, палата, женщина в кровати и Стайлз ему не приснились. – Посиди со мной, Дерек Хейл.
Дерек кивает. Они сидят молча: Стайлз мучает свои пальцы, Дерек смотрит на линии энцефалографа. И впервые за этот день он чувствует себя почти хорошо.
Потом в палате появляется врач, просит Дерека выйти. Тот поднимается, напоследок еще раз взглянув на Стайлза. А потом выходит из палаты. Дерек снова погружается в водоворот больничной суеты, снова никому нет до него дела. Он спрашивает про Лору, но ни у кого нет времени. Тогда он садится на стул в коридоре, закрывает глаза и вспоминает Стайлза.
«Если бы я мог ее вылечить силой мысли, я бы так и сделал. Правда», – думает Дерек и верит, что его мысли можно услышать. Тепло уходит, но память о том, что он не был одинок, остается. Дерек хочет сохранить ее навсегда.
Название: Волки хуже
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: драббл, 481 слово
Пейринг: Джордан Пэрриш/Лидия Мартин
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: постканон
У него огромные кожаные крылья, они прохладные на ощупь. Лидия проводит пальцами по перепонкам и смеется, прикрывая рот ладонью. – А я думала, ты саламандра… – выдыхает она тихо, когда Джордан обнимает ее за талию черной худой лапой с длинными когтями. На его лице — то есть морде – проступает что-то вроде усмешки, и Лидия мягко трогает выгнутые ноздри.
– Ну ты же не сгорел, – смеется она, обхватывая его за шею. Джордан пожимает огромными плечами.
– Держись крепче, – говорит он. Лидия сцепляет пальцы в замок, с любопытством смотрит в змеиные желтые глаза. Джордан отвечает ей долгим взглядом, не мигая, а потом вдруг земля уходит у Лидии из-под ног. Она вдыхает и забывает выдохнуть, крик замирает в груди. Они взлетают, деревья проносятся мимо: ствол, крона, – а потом остаются позади. Внизу она видит реку, и лес, и домики Бикон Хиллз. Ее маленькие туфельки болтаются где-то далеко внизу, а она сама летит все выше и выше.
– Тебе не холодно? – спрашивает Джордан, как будто шипит. Его огненное горячее дыхание обдает ей ухо. Лидия запоздало зажмуривается, когда вместо домиков остаются только разноцветные коробочки из детского конструктора. А когда открывает глаза, то видит только облака кругом.
Она прекрасно знает, что на такой высоте должно быть холодно. Но ей тепло. Тело Джордана горячее, как угли в костре, или нет, как батарея или обогреватель. Сравнения заканчиваются быстрее, чем полет.
И когда ее волосы уже мокрые от влаги, Джордан останавливается.
– Лидия, – говорит он, как будто высчитывал нужный момент, чтобы начать. И вот понял – уже можно. – Ты мне нравишься.
Лидия удивленно вздергивает брови, выпячивает нижнюю губу, а потом смеется.
– И ты выбрал такое вот место, чтобы признаться? Как романтично!
Джордан кажется польщенным. Его крылья вздрагивают, он даже немного теряет высоту.
– Да, я тоже подумал, что романтично, – шипит он. Лидия вздрагивает, когда его дыхание гладит шею. Тело обдает жаром, пальцы покалывает, во рту становится сухо.
– Ну…. – она опускает глаза, потом бросает взгляд искоса на черную морду Джордана. — Ты мне тоже. Только… ты все-таки кто? Летучая мышь?
– Дракон, – признается Джордан. Возможно, он бы смутился, если бы был в человеческом обличии.
– В огне не горишь, летаешь… Мммм… – Лидия поглаживает его по чешуистой шее. – Согласна. Мне подходит, – и целует его в теплые черные губы. Это так странно — целовать рептилию. Под языком гладко, словно лижешь металл. Но она чувствует живое тепло и отзывается на него. Джордан обнимает ее огромной ладонью за затылок. И они падают вниз в одно головокружительное мгновение. Точнее не так.
Ей просто кажется, что падают.
На самом деле они медленно опускаются. Джордан бережно ставит ее на землю, на холме, в самом сердце заповедника, где под ногами мягкий ковер иголок, а над головой – ветки сосен. И когда Лидия открывает глаза, перед ней уже не морда, а лицо, и ее рот накрывают человеческие губы. Она позволяет ему пробовать себя на вкус, позволяет его рукам скользить по своим лопаткам, ребрам и пояснице.
«Мне нравятся драконы! – думает она, когда часом позже он несет ее домой на руках, размахивая крыльями. – Определенно! Гораздо больше волков!»
Название: Приходи
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: драббл, 459 слов
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Рейтинг: G
Предупреждения: могут быть спойлеры
Щербатая луна висит высоко в черном небе. В ее свете все выглядит странным, совершенно нереальным. Стайлз тихо выходит из комнаты и закрывает дверь. Прислушивается – отец уснул. Значит, пора. Он делает так почти каждый вечер – с тех пор, как впервые услышал вой волка. Тогда он решил, что что-то опять случилось. Но дело было в другом.
Стайлз никому ничего не говорит о своих ночных приключениях; ему самому за себя стыдно. Но уйти все же надо. Он крадется вниз по лестнице, выскальзывает на улицу. Джип так шумит; надо скорее убираться. Стайлз газует с места; в темноте, разбавленной только светом фар, он чувствует себя летящим в космическом корабле через вселенную.
Ему нужно в заповедник, и лучше поторопиться. Стайлз пролетает поворот, потом сворачивает, мчит по лесу, по отлично знакомой дороге, и останавливается только тогда, когда добирается до верха. Пик освещает луна; Стайлз гасит фары, глушит мотор и вылезает.
– Эй, страшный волк, выходи!
Сначала холм пуст – Стайлз даже на секунду пугается, что Дерек ушел и не вернется. Даже в форме волка. Как человек он почему-то считает, что не должен общаться с ним, но как волк не может ничего с собой поделать. Так же и Стайлз.
Потом он слышит, как шуршит листва под мягкими лапами, и из темноты в лунный свет выходит черный огромный волк. Стайлз садится на землю у самого обрыва и ждет, когда волк подойдет ближе. Дерек-человек никогда бы себе такого не позволил, по крайней мере, не в реальности. Стайлз пытался поговорить с ним об этом, но, как обычно, ответа не добился.
А Дерек-волк подходит ближе, опускается на задние лапы, касается мокрым носом щеки. Стайлз жмурится, тихо посмеивается. Треплет его по холке. Волк тихо рычит, облизывает шею Стайлза, потом ложится и устраивает голову на его коленях. Сердце начинает биться гулко и тяжело, во рту становится горько, но Стайлз все равно чувствует себя счастливым. Хотя бы пару часов ночью.
Он гладит мягкую густую шерсть, черную, как будто покрытую лаком, и вместе с тем совершенно шелковую, обнимает большую голову. Ему хочется, чтобы это длилось бесконечно, ему хочется как-то убедить Дерека, что ему можно приходить днем, в человеческой форме. Но Дерек запер желания глубоко внутри и отпускает их, только обернувшись.
Осенний холод пробирается под одежду, ветер треплет волосы. Стайлз греется о горячего Дерека, расчесывая пальцами длинные волоски.
Но когда луна скрывается за тучей, Стайлз понимает, что ему пора.
– Увидимся, как всегда? – предлагает он. Дерек встряхивает головой и коротко тявкает; уши встают торчком. Стайлз еще раз наклоняется, гладит ладонью между ушами, а потом поспешно идет к джипу. Чтобы не оборачиваться, не остаться еще. Он садится, заводит мотор и видит в зеркале заднего вида уже не волка, а человека. Стайлз глушит машину, распахивает дверь.
Позади уже никого нет – только лес. Стайлз кусает губы, снова заводит машину. Когда-нибудь все закончится, так или иначе. Но пока не закончилось, Стайлз будет приходить.
Название: Зеркала
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: мини, 1636 слово
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински
Категория: слэш
Жанр: драма, мистика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Стайлзу снится один и тот же сон.
– Посмотри в зеркало, – просит Дерек. Он стоит между деревьями, очертания которых теряются в тумане. Туман такой густой и словно живет своей жизнью, собирается клубами, струится вокруг лодыжек Дерека. Черная куртка кажется выцветшей, яркие глаза блеклыми. Но Стайлз совершенно уверен, что это тот самый Дерек Хейл, который сначала чуть не сдох, потом уехал, так и не поговорив. И разбил ему сердце. – Да просто потому, что ты просишь, чертов ты придурок, не посмотрю, – устало отвечает Стайлз. Дерек собирается что-то ответить, но туман скрывает его полностью, и Стайлз просыпается.
Опять этот сон. Не прошло и трех недель с тех пор, как Дерек вместе со своей агрессивной подружкой смылся из города; он начал сниться Стайлзу. Стайлза эти сны утомляли. Он и так едва таскал ноги, все казалось бесконечно тяжелым. Даже собственное тело опротивело настолько, что он старался поменьше обращать на него внимания. И, конечно, он совершенно перестал смотреть в зеркало.
– Борода у тебя просто отстой, – качал головой Скотт.
– Побрейся, Стайлз, ужасно выглядишь, – вздыхала Лидия.
Малия, как и раньше, заходила к нему, но уже не оставалась на ночь. Однажды, когда Стайлз весь вечер пролежал, наблюдая за пауком на занавесках, а Малия просидела на полу, она бросила в сердцах: «С тех пор, как Дерек уехал, ты какой-то чокнутый!». Тогда ему пришло в голову, что она права.
Он и сам до конца не сознавал, что его убивало. Может, Стайлз просто скучал по нему?
Плевать, борода – не борода. Ему неприятно было видеть свое лицо в зеркале.
Он просыпается, открывает глаза с неохотой, как будто на веки подвесили по гире. Утро унылое, значит, опять пойдет дождь. Все равно. Стайлз встает, тащится в ванную, кое-как умывается, сплевывает пасту в раковину.
День такой длинный; утро только начинается, а Стайлз уже устал. Ему не хочется думать вообще, и больше всего на свете ему хочется снова уснуть. Но проклятый Дерек и во сне не оставляет его в покое.
Стайлз выводит джип из гаража, зевает во весь рот, автоматически оглядывает улицу. Никого: пусто, тихо; начинается морось.
Джип трогается с места, медленно ползет по улице, набирая скорость. Деревья торчат голые вдоль тротуара, небо серое, и просветлений не ожидается. Стайлз в полусне ведет машину: одной рукой держит руль, другой ищет в бардачке энергетик. Снова зевает.
Дождь усиливается, дворники скользят по стеклу туда-сюда, стирая водяные подтеки. Дождь всегда начинается в Бикон-Хиллз к чему-то нехорошему – Стайлз это усвоил так же хорошо, как свое имя. Он поглядывает в зеркало заднего вида, туда-то он не может не смотреть. И видит в нем лицо Дерека.
– Черт!
Дерек смотрит на него, шевелит губами. Стайлз отворачивается; лицо окатывает холодом, из груди выходит весь воздух. Глюки. Точно, глюки.
Из дождевого тумана выскальзывает машина, и Стайлз с трудом успевает свернуть.
– Черт, – цедит он сквозь зубы, снова смотрит в зеркало. Там уже никого нет – только дорога позади.
Он смотрит вперед и видит Дерека прямо на дороге; нет времени свернуть. Стайлз кричит, готовый уже к столкновению, но фигура не приближается и не удаляется. Кажется, что она прямо на капоте.
– Галлюцинации, – бормочет Стайлз. На глаза снова наворачиваются слезы. Он смаргивает их, и Дерек исчезает.
В школе за партой он сидит молча. Скотт волнуется, сначала просто вертит головой, потом оборачивается.
– Ты чего такой?
– Не выспался, – это и правда, и ложь одновременно. Но у всех свои проблемы; Стайлз не хочет никому ничего говорить и никого озадачивать, потому что ну… Он же видит не сумасшедших темных эльфов, не восставших из мертвых оборотней, не безглазых маньяков… Просто Дерек, Дерек, с которым у них кое-что было. Кое-что, как выяснилось, пустое и незначительное. Тут и говорить не о чем. Рассказать – значит расписаться в собственной слабости, признать – Стайлз девчонка.
Он не идет со Скоттом в боулинг, не хочет тренироваться, говорит, что отец просил помочь дома, и уходит сразу после уроков. Скотт смотрит на него хмуро, потому что за две прошедшие недели Стайлз вообще никуда с ним не ходил.
Он выключает компьютер, на котором играет в бесконечную онлайн игрушку, и рано ложится спать. Заворачивается в одеяло и закрывает глаза. Сон больше не выглядит таким уж приятным времяпровождением, но, с другой стороны, это лучше, чем бодрствовать. Стайлз вопреки всему верит, что однажды проснется отдохнувшим и готовым снова жить как жил.
Сон постепенно охватывает его: немеет тело, отключается голова, все заволакивает туман. И снова Стайлз видит лес. Можно разобрать только очертания стволов и неровной земли. Зато фигура Дерека видна отлично.
– Посмотри в зеркало, – просит он. По его лицу, словно вырубленному из камня, ничего не поймешь, но голос такой, что у Стайлза сжимается в груди.
– Иди ты! – говорит он, игнорируя холод внутри.
Ему не любопытно, он не беспокоится. Это просто сон и больше ничего. Дерек снова говорит, но Стайлз уже не слышит голоса. Он уплывает, его выталкивает из туманного мира в другой, не лучше.
Стайлз открывает глаза. День сурка какой-то! Все каждый раз повторяется с точностью до минуты. Он даже может передать те слова и действия, что будет говорить и совершать в школе. Стайлз хочет разбить этот порочный круг. Берет рюкзак, говорит отцу, что будет как всегда, и, не отвечая на вопрос «Это вообще когда конкретно?», садится в джип и едет подальше из города, в заповедник.
Он съезжает с дороги, оставляет машину и долго сидит, обхватив колени руками. Лес тихо шепчет над головой – как будто дышит. Черные стволы, прелая листва, серое небо, холод пробирается под куртку. Стайлз встает и спускается к реке, чтобы умыться. Вода, конечно, ледяная, но ему надо очнуться, и она поможет лучше всего. Ему надо прекратить вспоминать. С воспоминаниями жить трудно, Стайлз бы не отказался от какого-нибудь забывателя.
Ноги скользят по грязи, Стайлз с трудом не падает, садится на корточки и плещет водой на лицо. А когда отнимает ладони – видит в воде отражение Дерека. Стайлз невольно вскрикивает и вскакивает, оглядываясь. Вокруг никого нет. Только черная вода, черный берег и хмурый лес.
Стайлз старается успокоиться, дышит глубоко и часто. На глаза снова наворачиваются слезы – только не паническая атака. Только не сейчас. Он снова садится на корточки, снова тянется умыться и снова видит Дерека.
– Какого черта тебе от меня надо?! – его голос эхом разносится в тишине; Стайлз вскакивает и наступает на отражение. И тут же приходит в себя. Теперь нога мокрая едва ли не по колено.
Совершенно разбитый, Стайлз бредет к джипу и там еще несколько минут сидит, уронив голову на руль.
Дома его уже ждет Скотт.
– Чувак, ты чего в школу не пришел? – начинает он. Стайлз отмахивается:
– Неважно себя чувствовал, друг, все хорошо уже, – и падает на кровать. Скотту его не понять, Скотт сильный и все дела.
– Что с тобой происходит? Это из-за Малии?
Стайлз лениво отвечает:
– Да все ок, давай поиграем лучше в Ассасин Крид.
Скотт снова смотрит подозрительно. Снова спрашивает, а Стайлз снова отмазывается. Скотт не он: не будет долбать до упора, выяснять, разговаривать. И слава богу – Стайлз не хочет, чтобы кто-то знал.
Между ним и Дереком и было-то всего ничего. И всякие глупости, которые они друг другу говорили – обычное дело, когда одиноко, и чушь лезет в голову. И Дерек правильно сказал – они друг другу только хуже делали. И все равно почему-то так тяжело.
Они играют до вечера; потом Скотт уходит, а Стайлз остается один. В комнате тихо, слышно только, как гудит комп. Стайлз берет книгу, принимается читать, но засыпает, и ему снова снится Дерек.
Стайлз понятия не имеет, что это все значит, и не хочет знать. На завтра и еще послезавтра Стайлз видит отражение Дерека в мониторе компьютера, в витрине, в очках Лидии.
Когда Стайлз спустя два дня поднимается утром, он идет в ванную и впервые за последнее время смотрит на себя в зеркало.
Внутри стоит Дерек.
– Ты больной придурок, выслушай меня, наконец! – цедит тот.
– А? Что? Прости, у меня дела. Ничего не знаю, галлюцинации у меня сейчас не в приоритете, – тут же парирует Стайлз, которому больше всего на свете не хочется показывать, как больно внутри.
– Перестань вести себя по-детски, у меня мало времени! – Дерек почти рычит, и Стайлз даже фыркает – так это все выглядит. Тоже мне, угроза. – Перестань рожи корчить и слушай…
– Ты ко мне обращаешься только тогда, когда тебе что-то надо, – зло бросает в ответ Стайлз. Он совершенно забывает, что стоит в одних пижамных штанах и разговаривает с зеркалом. Круто, наверное, выглядит со стороны. – Я думал, что ты умираешь, а ты выжил и даже поговорить со мной не захотел, рассказать, что уезжаешь! Ну спасибо! Теперь я найду занятие и получше!
Дерек смотрит на него зло и молчит – только ноздри раздуваются. Губы поджаты, глаза прямо молнии мечут. Как страшно!
– Идиот! Я пытался тебе жизнь облегчить! И ты думаешь, мне это легко дается?
Стайлз вскидывает брови.
– Мне твоя доброта на хрен не сдалась!
– Я хотел, чтобы у тебя была нормальная жизнь, придурок! Хотел тебя спасти от себя же! А ты так нереально тупишь, блин.
Ответ застревает в горле. Стайлз никогда не смотрел на это все в таком ракурсе.
– Тупой мохнатый волчара с комплексом Иисуса, – цедит Стайлз, но минуты раздумий ему хватает, чтобы смягчиться. К тому же, становится любопытно. – Так что тебе надо?
Стайлз замолкает, потому что в голове слишком много слов. Хочется высказать их все сразу.
– Бикон-Хиллз – перекрестная точка двух реальностей, и мы часто перемещались из одной в другую. В зазеркалье. Не знаю, как, но я застрял между ними. Вытащи меня.
Стайлз смотрит на его заросшее черной бородой лицо, зеленые глаза, кончики которых немного поднимаются к вискам, на густые волосы, и глубоко вдыхает, потом выдыхает.
– Попроси Скотта, – говорит он, хотя уже знает, что согласится.
– Мне можешь помочь только ты. И прости меня, – отвечает на это Дерек. Стайлз отводит глаза.
– Хорошо, – говорит он. И это, конечно же, ответ на первую просьбу. Прощением тут и не пахнет. Дерек понимает, продолжает говорить:
– Не стал бы просить, но с каждым днем я становлюсь все менее реальным. Спаси…
Его голос выключается, как звук в телевизоре, а образ гаснет. Стайлз поднимает глаза.
– Эй, погоди!
Он оглядывает зеркало, даже приседает посмотреть под раковиной. Ему хочется еще ненадолго вернуть Дерека.
– Вытащу, вытащу, куда же я денусь, – шепчет он.
И это чистая правда: он сделает все, что угодно, чтобы вызволить Дерека, а потом... Потом можно и морду ему набить, если рука не отвалится. Или убить Брейден. Там видно будет.
Название: Зови его по имени
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: драббл, 627 слов
Пейринг: Питер Хейл/Лидия Мартин
Категория: гет
Жанр: драма, PWP, мистика
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: мастурбация, кинк
Вода в бассейне прозрачная и голубая. Под поверхностью мешаются свет и тени, играют блики на кафельном дне. Лидия осторожно ступает по холодному полу, чувствуя всем телом легкий ночной воздух и оглушительный аромат цветов. Звук своих шагов – вот все, что Лидия слышит. Собственное дыхание и удары сердца. Мир раскрашен яркими красками, ночь нежна; тело Лидии живет само по себе. Она не думает, не рассуждает – как будто под наркозом. Страх висит где-то далеко, словно луна на черном небе. Лидия останавливается у лестницы. Ветер трогает ее волосы, ласкает соски – они твердеют. Лидия чувствует свое тело, каждую клеточку, каждый палец, каждую пору, чувствует, как жар зарождается в паху, чуть ниже лобка, как растекается по бедрам вниз, как расползается вверх, по животу. Она зажмуривается, проводит ладонью по соскам, ниже, трогает пупок, гладкую кожу под ним, полоску мягких волос, а потом – ведет между влажных складок.
– Не так быстро. Мы же никуда не торопимся.
Голос заставляет сердце забиться быстрее. Вкрадчивый и ласкающий, он отдается пульсацией между ног.
– Спускайся, – приказывает он. Лидия убирает руку – огонь там, где были ее пальцы, причиняет сладость и боль. Ей хочется трогать себя, хочется забыться, но она слушается, осторожно хватается за холодные металлические поручни лестницы и начинает спускаться. Шаг, еще шаг. Вода трогает пальцы, скользит вверх по щиколоткам, по икрам, ласкает бедра. Лидия выдыхает и погружается полностью. Волосы расползаются по поверхности рыжими змеями. Таинственное мерцание бликов и теней охватывает ее целиком – грудь, ягодицы, пах. Она приоткрывает рот, расставляет ноги.
А потом большая ладонь ложится между ее лопаток. Она слышит его дыхание в затылок и выдыхает его имя, которое забудет потом.
– Питер.
– Да, это я. Дыши, милая Лидия. Дыши.
Горячие пальцы спускаются по позвоночнику к пояснице, между ягодиц. Питер мягко убирает другой рукой ее волосы, а когда губы касаются шеи, Лидия вздрагивает и ловит пальцы Питера бедрами.
– Тшшш, – его усмешка обжигает ухо; язык ласкает мочку, а потом проводит по ушной раковине. Кисть больше не ласкает ее внизу; Питер прижимает ладонями соски, сжимает, растирает так, что хочется выгнуться, подставиться, прижаться. Он сзади, разводит ее бедра, и она тут же садится, до боли сжимая его колено. Мыслей больше нет – только жар в самом центре тела и движения: быстрые, лихорадочные. Вода бьется вокруг нее, волны ломают зеркало поверхности. Питер до боли сильно соединяет пальцы на ее сосках; Лидия запрокидывает голову. Она хочет закричать, она почти добирается, она почти там, где луна, где растворяется страх. Боль и напряжение между ног мешаются с наслаждением, Лидия широко открывает рот. И тут Питер снова отпускает ее. И исчезает.
Оставляет одну в холодной воде. Лидия оглядывается.
Внизу неприятно пульсирует от возбуждения. Вокруг никого. Страх спускается к ней, входит в нее, и она закрывает лицо руками. По щекам текут слезы; Лидия сжимает бедра, скрещивает ноги, сгибается, опуская лицо в воду. Задерживает дыхание. Обе руки прижимает между бедер, дергается и кончает.
Несколько секунд Лидии нет: нет безумного воспоминания, нет ничего. А потом возвращается все: ночные звуки, запах хлорки, приятная немота в паху, отвращение к себе и своему телу. Лидия медленно плывет, разводя воду руками. Выбирается на бортик и дрожит. Она ощущает себя голой. Слезы снова щиплют глаза, но Лидия заставляет себя не рыдать. Просто надо вернуться в постель. Она ходила во сне? С кем не бывает. Она сумасшедшая? Нет.
Ночная темнота и пустота смотрит ей в спину. На мгновение Лидии чудится звук шагов, но когда она оборачивается, никого уже нет – только эхом в ушах замирает ее имя: «Лидия!»
– Ты читала об этом! – громко говорит она и смеется. И ее смех кажется особенно безумным в темноте. Лидия скорее бежит в дом, пока родители не проснулись и не застукали ее голой в гостиной. Она убеждает себя, что все это – просто прогулки во сне, больше ничего.
Но ее рациональная сторона говорит, что она не спала, когда это началось. И что он на самом деле был с ней. Тот, кого она называла по имени. Питер.
Название: Средство от одиночества
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: мини, 1157 слов
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински
Категория: слэш
Жанр: драма, романс, хёрт/комфорт
Рейтинг: R
Краткое содержание: Может быть, Стайлзу надо все взять в свои руки.
Когда Дерек первый раз вваливается к нему в комнату через окно, Стайлз пугается аж до икоты. – Какого хрена! Ты тупой волчара! – он чуть не падает со стула, развернувшись, вскакивает и замирает, когда Дерек расправляет плечи и играет желваками.
– Мне надо спрятаться, – говорит он. Стайлз замирает с открытым ртом. Конечно, больше в Бикон-Хиллз прятаться негде. Потом он понимает – это и правда так. Им негде спрятаться, никто не поймет – только они двое. Отделенные ото всех, странные, организовавшие анонимное общество неудачников. На двоих. В первый раз Стайлз велит Дереку устроиться на полу, но когда возвращается с сэндвичем для своего гостя, Дерек уже лежит на кровати и глубоко и ровно дышит. Спит.
Стайлз ругается себе под нос. Осторожно ложится рядом, как будто это он тут в гостях, в самом деле! Дерек не любит, когда к нему прикасаются, и Стайлз лежит тихо-тихо, старается лишний раз не шевелиться, чтобы случайно не задеть. Потихоньку он засыпает, хотя сначала думает, что не уснет. На грани сна и яви он плавает в каком-то горячечном бреду, откуда являются все его странные и неприличные фантазии. В которых Дерек кладет руку ему между лопаток и ведет вниз; в которых они лежат, обнявшись, и язык Дерека ласкает его язык. Стайлз даже думает во сне, что это не совсем Дерек, а просто образ, фантом, мечта.
Просыпается Стайлз оттого, что ему тяжело и жарко. Оттого, что солнце заполняет комнату, запах пота и чистого белья бьет в ноздри, каркают вороны под окном, и поперек живота лежит тяжелая горячая рука.
Стайлз застывает, словно парализованный. Не пытается убрать ее – просто лежит и слушает собственное грохочущее в ушах и в паху сердце.
Потом Дерек просыпается и убирает руку. Стайлз выдыхает.
– Ну с добрым утром, что ли, – вздыхает он. Дерек молча поднимается и идет к окну.
– Я приду вечером, – говорит он.
Стайлз сначала хочет обсудить его визиты. Ну, решить, что спать тот все-таки должен на полу, раз уж приходит, а потом неожиданно вспоминает вчерашнюю ночь. Она впервые в его жизни была наполнена теплом. И ничего не предъявляет Дереку в следующий раз.
Дерек продолжает приходить, когда надо спрятаться, когда надо переждать. Иногда он обнимает Стайлза, иногда Стайлз даже чувствует его возбуждение, но делает вид, что ничего не замечает.
Однажды утром Дерек прекращает их игру в непонимание – кладет руку поверх пижамных штанов Стайлза, а потом просовывает ее за резинку и вжимается бедрами в ягодицы. Стайлз закрывает глаза и давится воздухом. Ему кажется, что дышать нечем, и он старается дышать тихо. Он пытается сглотнуть, но слюна вязкая. Звуки и запахи сужаются до запахов кожи Дерека, волос Дерека – горький, но свежий запах – до звука его сорванного дыхания. Стайлз судорожно выдыхает, потом громко выталкивает из себя воздух вместе со стоном. И в ту же секунду глохнет и слепнет, когда чувствует, как Дерек проводит пальцами по его члену. Потом они оба начинают двигаться, и выясняется, что этому совсем не надо учиться. Стайлз кончает ему в руку.
А потом наблюдает, как Дерек скрывается в ванной.
Это просто возраст, тестостерон, что там еще?
Но Стайлз не мешает Дереку приходить.
Они оба больные. И как бы они не бесили друг друга, их объединяет общее на двоих одиночество.
Их утренние игры становятся вечерними, долгими и мучительными. Стайлз старается разделить свою жизнь: непонятные часы с Дереком отдельно, горячее чувство к Лидии – отдельно. Он говорит: «Все пробуют в моем возрасте». Но отчего-то скоро начинает сомневаться, так ли это.
Стайлз не хочет знать себя, не хочет чувствовать горечь и пустоту. Но он чувствует. Все заняты своими проблемами, а он занят проблемами всех. Дерек говорит ему однажды:
– Они тебя используют.
– Это ты по себе судишь, волчара? – ухмыляется Стайлз. Дерек ничего не отвечает. Хватает его за шею сзади, тянет к себе и прижимается к его широко открытому рту своим. Стайлз позволяет вопросам забыться. Стайлз даже надеется, что Дерек ему доверяет.
Конечно, это не так. Дерек прямо говорит ему об этом:
– Я не доверяю никому.
Конечно, это так. Стайлз разжимает руки и позволяет ему пойти ко дну. Секунда боли, а потом сознание возвращается, и он снова поднимает Дерека на поверхность.
Все идет своим чередом. Дерек перестает приходить. Стайлз старается ненавидеть его немного меньше. Старается ненавидеть. Получается не очень. Потом боль проходит, остается только отчаяние. Стайлз старается не думать о чувствах, заполнить свою жизнь делами.
Время течет. Начинается осень. И Стайлз вдруг начинает тонуть, и нет никого, кто бы на этот раз удержал его на поверхности. Вот тогда-то он и приходит к Дереку сам. Потому что никто другой не сможет заполнить его пустоту так, как Дерек. Он приходит в старый полусгоревший дом, открывает пахнущую землей и мокрым деревом дверь. Лес молчит, затаившись, и наблюдает за ним. Косые лучи падают из оконных проемов, освещают холл, и Стайлзу кажется, что он попал в костел: так странно и величественно все выглядит здесь. Звук шагов и дыхания улетает под крышу, на стенах дрожат солнечные блики. Как под водой.
Стайлзу чудится плеск волн, и перед глазами встает лицо Мэтта. И как не стыдно Стайлзу, но на этот раз его накрывает прямо в холле дома Хейлов. Стайлз не может вдохнуть: слезы против воли бегут по щекам, рот открывается и закрывается, но воздух не идет. Перед глазами темнеет, вместо воздуха в рот льется вода; Стайлз отступает назад, пытается думать, заставить себя остановить приступ силой мысли. Ведь он верит, что человек может очень многое внушить себе сам. Но ничего не помогает, пока на плечи не ложатся тяжелые ладони, и Стайлз утыкается в твердую, как камень, грудь.
И Стайлза отпускает. Он еще вздрагивает, вытирая лицо о футболку Дерека, размазывая сопли тыльной стороной ладони, но дышать уже может. И воздух просто восхитительный. Он снова пахнет горько и свежо, пахнет Дереком. И звуки прекрасны – звуки его дыхания, стук сердца. Стайлз отстраняется и открывает рот, чтобы сказать: «мол, прости, то-се, хотел тут кое-что разведать, уже ухожу». Но Дерек закрывает ему рот, совсем как тогда, сотню лет назад – а если на самом деле, то два месяца, – в его спальне, своим. И Стайлз отвечает ему, яростно, с обидой. Стискивает пальцами ткань майки на спине, хотя порвать, конечно, силы не хватит.
И исцеляется. В солнечном закатном свете, в запахах дерева и пыльных книг, в таинственных голосах леса они сражаются на старой кровати, которая скрипит от каждого движения. Дерек разводит колени Стайлза, лижет его, как волк, который зализывает рану, ложится на него, прикусывая шею. Стайлз скрещивает ноги у него за спиной. Он хочет, чтобы Дерек пошел до конца. Но Дерек даже не пытается.
Стайлз начинает приходить к нему каждый день.
Так ему немного легче бороться со страхом. С предчувствием беды. Дерек говорит ему:
– Верь предчувствиям.
Говорит: «Не расслабляйся». Стайлз видит, что Дерек по-прежнему никому не доверяет. И, судя по всему, считает, что не надо привязывать к себе Стайлза слишком сильно. Выжидает, держит дистанцию. И все же, когда в один из вечеров Стайлз решается и осторожно погружает пальцы в волосы Дерека, тот не отстраняется.
«Мы похожи, – думает Стайлз, ухмыляясь. – Мы нужны друг другу», – считает он.
Мягкий свет потихоньку гаснет; далеко кричит ночная птица, тикают часы, вечерняя свежесть наполняет комнату.
И Стайлз впервые не чувствует страха. «Может быть, все будет не так плохо», – думает он.
Может быть, у них еще все получится.
Название: Искра в темноте
Автор: Доктор Амбридж
Бета: Max V.
Размер: мини, 2995 слов
Пейринг: ногицунэ!Стайлз Стилински/Питер Хейл
Категория: слэш
Жанр: драма, мистика, хоррор, даркфик
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: возможны спойлеры, изнасилование
Краткое содержание: Питер – лучший советчик, когда дело касается безумия.
Питер не спешил убирать ноги со стола, отвечать на приветствие. Он рассматривал гостя, ощупывал взглядом, словно пальцами. От вьющихся каштановых волос до разношенных кроссовок. Глаза, нос, губы, шея, плечи. Питер всегда считал, что Стайлз мог бы пользоваться популярностью, если бы сам хотел этого. Слишком замкнутый, слишком умный, слишком интересный. Надо только чуть-чуть приглядеться. Не такой простой, как многие думают. Человек с особенной волей. Зачем Питер пришел сюда сегодня? Он и сам не был уверен, но подозревал, что кто-то каким-то образом попросил его об этом. – Ну, ты так и будешь сидеть и смотреть?.. Ага, так и будешь, значит… – Стайлз вытер ладони о джинсы, ухмыльнулся неловко. Свет фонарей словно мерцал под дождем, окрашивая острое лицо Стилински желтым.
Питер поднял руку, намекая, что лучше заткнуться на минутку и дать ему подумать.
– Стайлз, – наконец проговорил Питер, медленно убирая ноги со стола. – Немного зловещее тут место, правда? Пустовато без Дерека. И гроза. Я тебе не нравлюсь, но мы здесь, и я умираю от любопытства. Теперь говори.
Стайлз ухмыльнулся снова, но теперь в его улыбке было больше силы и уверенности.
– Точно, ты мне не нравишься. Я, знаешь ли, не особый любитель психопатов. Но мне нужна твоя помощь.
Питер вскинул брови и от души рассмеялся.
– Всем постоянно нужна моя помощь! Конечно же, когда они не пытаются меня убить. Ладно, помощь. Почему бы тебе не попросить о помощи Дерека или Дитона, или твоего приятеля Скотта?
Стайлз смотрел на него несколько секунд и молчал. Его глаза казались совершенно темными, и Питер с удивлением поймал внутри себя отголоски страха. Потом Стайлз пожал плечами и ответил, и страх рассеялся.
– Ты единственный сумасшедший, которого я знаю. А если считать, что я свихнулся тоже, лучше помощи не найти… – Стайлз ухмыльнулся, и улыбка вышла вымученной.
Питер поглядел за окно, на бесконечные струи дождя, скользившие по стеклу. Поистине апокалиптическое зрелище! Потом перевел взгляд на свои руки, на серые стены лофта, и затем на Стайлза.
– Что такое сумасшествие?.. Для меня ты выглядишь не большим психом, чем в день нашей первой встречи… Да и сумасшедшие, как утверждают, не спешат признавать свое сумасшествие… Я бы сказал, отрицают до последнего…
– Значит, я особенный, – тихо ответил Стайлз. Питер поднял брови.
– Понятно. Выходит, вопрос сложный.
Он наклонился и легко поднялся с дивана. Стайлз дернулся, но с места не сдвинулся – наверное, подавил желание отшатнуться. Питер принюхался. От Стайлза пахло страхом и адреналином, и еще чем-то необычным, чего Питер никак не мог определить. Сердце у Стайлза колотилось так, что заглушало грохот бури за окном. Стайлз знал, что может заставить Питера – иначе не просил бы.
Питер, мягко ступая, подошел ближе, еще ближе. Стайлз по-прежнему стоял, не двигаясь – словно окаменел, только веки вздрагивали и грудь вздымалась, когда он пытался вдохнуть побольше воздуха. Как будто задыхался.
Питер остановился перед ним, так близко, что едва не касался носа носом. Поднял руку и взял за подбородок. Кожа у него была теплая, гладкая, все еще немного детская, как и его лицо. В нем еще многое оставалось от маленького мальчика, но с каждым днем все меньше. Чистота утекала из него через дыру внутри. Питер почти увидел ее. Стайлз мотнул головой, высвобождаясь, поморщился.
– Ну, не надо столько отвращения, а то я могу и отказать.
– Не можешь, – ответил ему Стайлз, и его голос дрогнул. – Потому что ты иначе сдохнешь от любопытства.
Питер снова помолчал, подумал, поглядел в его глаза. Сейчас хорошо было видно светлые медовые радужки, огромные зрачки, темные ресницы. Питеру даже захотелось потрогать их губами. Забавная мысль. Питер кивнул:
– Допустим.
Стайлз облизнул губы, сглотнул и продолжил:
– Тогда отойди уже от меня и выслушай.
За окном грохнуло; Питер снова ощутил иррациональный страх. На мгновение, но ему это не понравилось. Он даже засомневался вдруг: а не выставить ли Стайлза из лофта и поплотнее закрыть все люки?
Но не стал. Потому что ему было сейчас не только страшно, но и, как верно заметил Стайлз, любопытно. Он вернулся к дивану, предлагая Стайлзу присесть. Тот замялся, огляделся, притащил стул и устроился напротив.
– Мне кажется, я схожу с ума, – сказал Стайлз. Питер хмыкнул.
– Не вижу в этом ничего ужасного. Иногда безумие даже полезно – делает тебя бесстрашным и сильным.
Стайлз досадливо поморщился, потер лицо ладонями, потом снова уставился на Питера.
– Нет. Не мой случай. Мне вот охренеть как страшно! Да может никакое это не безумие. Дитон говорил, – продолжил он, – что из-за того жертвоприношения мы открыли свое сердце тьме, и что с этого момента дверь никогда не закроется. Это прям как у чувака из «Сердце тьмы». У которого внутри была пустота, и эту пустоту заполнила тьма… Не хочу закончить, как он, если что…
Питер сделал жест рукой, предлагая ему продолжать. И Стайлз продолжил. Его голос дрожал, когда он задыхался или начинал ерошить волосы, или вытирал пот с лица. Теперь запах пота и страха стал сильнее, острее.
– Мне кажется, что-то внутри меня хочет причинять боль, делать зло, хочет… хаоса, – проговорил он наконец, после чего замолчал. И в его словах Питер почувствовал ложь.
– Что-то? – переспросил он, выпрямляясь и сплетая пальцы в замок. – Или ты сам?
Стайлз снова потер лицо. Лоб и кожа под носом покрывали мелкие бисеринки пота. Он вытер губы, вздохнул. Потом кивнул.
– Ага. Вот сейчас я точно хочу причинить боль. Черт, если бы я знал, я бы тебя не спрашивал, окей? Так что давай, поделись со Стайлзом: как понять, что тобой что-то управляет? Ну, или что это ты становишься бесконтрольным психопатом. Это тебе же на пользу, потому что ты мне не нравишься больше всех, и если что, достанется тебе первому, – закончил он. Слова выходили медленно; Стайлз широко расставил ноги, уперся локтями в колени и теперь теребил манжеты рубашки. И Питер согласился. Первым получить новый козырь в руки – кто же откажется? Питер чуял, что будет интересно. А еще он чуял, что Стайлз очень-очень сильно хочет его уговорить.
Он поднялся с дивана, подошел к Стайлзу сзади.
– Если ты готов.
Стайлз выпрямился, заерзал, а потом напряженно застыл. Питер слышал, как тот облизывает губы.
– Если к тому, что ты мне трахею вырвешь – то точно нет. Может, объяснишь хотя бы, что делать собрался?
– Расслабься, будет больно, но не смертельно, – улыбнулся он, хотя точно не знал, правда его слова или ложь. Стайлз судорожно выдохнул, откинул голову назад. Его затылок уперся Питеру в живот. Мягкие и каштановые волосы, детский чистый высокий лоб. Питер положил руки Стайлзу на плечи и начал медленно разминать, слушая, как учащается пульс, и вдыхая вкусный запах ужаса и возбуждения.
– Сейчас, если мышцы каменные, будет еще хуже, – предупредил Питер, прикасаясь пальцами к горячей влажной шее. Потом отвел руку назад. По телу прошла дрожь, на мгновение в голову ударила привычная боль, а потом в мутном свете сверкнули когти. Питер размахнулся; когти вошли у позвонков в основание черепа.
Каждый раз переход проходил болезненно, и картинка получалась мутной, но не сейчас. Питер как будто скользнул между мирами, поймал только последний удар грома за спиной. И тут же оказался в комнате. Выкрашенные в светло-бежевую краску стены, кровать, окно. Питер знал эту комнату, на вспоминание у него ушло несколько секунд. Это была его собственная комната в сгоревшем доме Хейлов.
Питер стоял, прижавшись спиной к двери, а на его кровати сидел человек. Или не человек. Его лицо скрывали бинты. Он повернулся к Питеру, раскрывая черную, полную острых железных зубов, пасть.
– Ты, – прохрипел он. Питер не чувствовал страха – словно под наркозом. Просто смотрел, как существо поднимается и делает шаг: неровный, неверный, как будто нога была сломана. Перебинтованный протянул к нему руку.
– Выпусти меня!
Питер пошарил пальцами по двери в поисках ручки, бросив взгляд на перебинтованного. То, что он увидел за его спиной, на мгновение парализовало его. Дом горел. За окном поднимался густой черный дым, вокруг слышался треск, пахло паленым деревом. И мясом. А за треском Питер разобрал крики. Он очнулся и яростно зашарил по дверной панели. Черт. Он знал эту комнату, знал ее всю наизусть. Перебинтованный ускорил шаг – он весь кренился на бок, но шагал, все ближе. Его пальцы едва не коснулись лица Питера, когда тот наконец отыскал ручку и повернул ее, вываливаясь в коридор.
– Посиди пока тут! – рявкнул он, наваливаясь на дверь. Тот, что остался в комнате, ударился в нее плечом, но Питер успел закрыть замок. Дверь крепко держала. В комнате слышался вой, так похожий на стоны снизу. Питер оглядел коридор – его уже заволакивало дымом.
– Дьявол, – выругался он и побежал к лестнице. Он мог их спасти, пусть не тогда, но сейчас мог бы. Потолочная балка упала, закрывая путь. Питер отпрянул. Обои на стенах трескались и скручивались. Питер обернулся. Позади него оставались еще двери. За ними комнаты, а в комнатах окна. Он кинулся обратно, дернул первую же дверь. Комната Коры. Дверь была заперта. Питер подергал следующую – заперта. Питер заставил себя остановиться. По лицу лился пот; Питер вытер его футболкой. Все это – внутренний мир Стайлза, больше ничего. Нереально. Все тут нереально. Огонь не обожжет, а двери должны открываться.
Он вдохнул, выдохнул и потянул за ручку в комнату Дерека. Дверь открылась.
Спальня была полна дыма и огня. Но еще сильнее удивляло то, что он увидел в центре комнаты. Перед ним возвышался Неметон. Питер сразу узнал его, почувствовал его силу, биение его сердца, запах тысячелетнего дерева. На древесном срезе сидел Стайлз. Питер попытался позвать его, но захлебнулся дымом и закашлялся. В гостиной было нестерпимо жарко, кожа начинала болеть от одного этого жара. А Стайлз играл в Го. Просто сидел и задумчиво рассматривал камни.
Питер снова позвал его.
– Стайлз!
Тот поднял голову и повернулся к нему.
Питер должен был испугаться, попытаться спасти свою шкуру, потому что то, что он видел, было опасно. Но он ничего не сделал. Просто ждал. Стайлз спрыгнул на пол; ноги в разношенных кроссовках стукнулись об пол. Мягкой походкой, скользящей, как в танце, Стайлз пошел к Питеру.
– Слышишь их? – протянул он, останавливаясь перед ним. От него воняло жженым гнилым мясом, кровью, болью. И смертью. Да, он совершенно точно пах, как чертова смерть во плоти – дерьмом. Питер скривился, но не двинулся ни на миллиметр, когда белые тонкие пальцы коснулись его щеки. Питер слушал крики. Смотрел мимо Стайлза на дым, на огонь. И внутри него поднималась паника. Он увидел, словно наяву, как горит.
– Отпусти, – ответил тихо. Такой жалкий. Но вспышка ужаса вышла вялой, шевельнулась и ушла. Как будто кто-то тут же отобрал даже ужас. И Питер снова вернулся к бесчувствию.
– Ну, не торопись. Мне тут так скучно, я хочу выйти вместе с тобой.
Питер поднял глаза. Мягкий рот прямо у его лица. Питер задержал дыхание, стараясь пробудить в себе хоть какие-то чувства. Страх смерти должен заставить его двигаться. Но ничего не случилось. И спустя мгновение Питер понял, что сидит на стуле и не может пошевелиться.
– Тебя тут быть не должно, – прозвучал голос над головой. Запах изменился. Тот, кто стоял позади, пах ничем. Питер не мог сказать, что это значит, но слово «ничем» лучше всего передавало запах.
– Мы должны объяснить тебе, что не надо больше пытаться приходить сюда, – тянул голос, похожий на голос Стайлза Стилински, но совершенно другой. Пустой, без интонаций – разве только от слов несло насмешкой. Но только если принюхаться. Питер попытался обернуться, но мышцы, кости, суставы – все стало чужим.
На шее сомкнулись ледяные пальцы.
– Это не больно. Почти, – тихий холодный смех; потом хватка ослабла, но стул вдруг уехал в сторону, и Питер грохнулся на пол. Сначала на бок – бедром, плечом, головой. Но не сумел сгруппироваться, собраться, вскочить. Свалился, как мешок с дерьмом, и остался лежать, отчаянно вращая глазами. Огонь, вокруг был огонь. Стайлз и Питер оставались на пяточке, свободном от пламени. Дым ел глаза, забивался в рот.
– Мы проучим тебя за любопытство, Питер Хейл, – тот, кто говорил с ним голосом Стайлза, опустился ему на бедра и сжал коленями бока. Питер попытался почувствовать его эмоции, но сердцебиения не услышал. Если сердце и билось, то очень-очень тихо. Тот, кто сидел сверху, дернул Питера за волосы вверх.
Питер увидел лицо Стайлза, но, как и голос, оно снова изменилось. Это тоже была жуткая маска, но еще более жуткая, чем в первый миг, когда Стайлз спрыгнул с Неметона. Белая мучнистая кожа, темные круги под глазами, а сами глаза – словно черные холодные провалы в черепе. Жуткое лицо. Ужас шевельнулся внутри, так же вяло, как и удивление.
– Не сопротивляйся, – рассмеялся Стайлз, с силой впечатывая Питера лицом в пахнущий дымом пол. Что-то хрустнуло, отголосок боли ударил в голову.
– О, да ты и так не сопротивляешься! – веселился Стайлз.
Он поднялся с Питера, но тот так и не смог пошевелиться. Мог только смотреть на огонь и думать, думать, думать – должен быть выход! Это всего лишь кошмар!
Потом ногти прошлись по бокам, сдирая джинсы вместе с бельем. Питер зарычал, попытался вырваться. Но он двигался как будто во сне, когда знаешь, что надо шагнуть, но ноги переставляешь слишком медленно. Как под водой. Как под землей. Как в могиле. Его затошнило, когда Стайлз вздернул его на колени.
– Ты же хотел его, Питер? Правда? Хотел меня?
Питер собрался объяснить, что это ложь. Так, промелькнула мысль, бывает. Но не смог ответить, потому что Стайлз наступил коленом ему на шею. Питер бы объяснил, если бы не это. Он бы умолял, упрашивал. Предложил бы что-нибудь. Но никто не давал ему слова. Он лежал, больше не пытаясь двигаться или оправдываться, выставив задницу. И должен был выбраться. Но не мог.
Ледяные пальцы коснулись мошонки. Питер почувствовал, как пот выступил на коже: на лице, на ладонях, на спине. Как закрывало скользкой пленкой лицо, как сухо становилось во рту, как поджималась мошонка. Питер заскулил сквозь стиснутые зубы, когда пальцы, почти ласково, сжались. Это было почти хорошо, если бы можно было представить, что он не здесь и не со «Стайлзом». Но следующее движение заставило Питера закричать. Крик взорвался внутри его головы; боль, наконец-то настоящая боль вспыхнула внизу живота.
– Не бойся, я тебе их оставлю, – издевательский смех, а потом снова почти нежное скольжение по сжавшемуся мягкому члену. И тут Питер кое-что придумал.
– Похоже, ты не в восторге, – тягучий вязкий голос, навязанная ласка. Питера тошнило, пот заливал глаза. Ужас, все еще отдаленный, разрывал грудь. Он закашлялся, а потом хрипло позвал:
– Стайлз!
Из-за спины донесся издевательский хохот. Пальцы скользнули вверх, по промежности, к заднему проходу. Питер попытался сжать ягодицы, но Стайлз не позволил. Встал коленями ему на икры, толкнул пальцы в анус. Питер набрал больше воздуха в легкие – весь, что тут еще оставался – и уже громче выкрикнул:
– Стайлз! Стайлз! – крик клокочущим бульканьем забился в горле. И как будто в ответ снова закричали снизу. Его сестры, его мать.
– Бесполезно. Никто не захочет спасать такого, как ты. Стайлз был бы счастлив снова и снова сжигать тебя заживо. Кстати, а мне ты нравишься. Неплохо сохранился. Мне кажется, ты должен понять мои методы. Ты ведь делаешь так же.
Снова хохот, заглушивший вопли из подвала, а потом Питеру показалось, что его разрывают пополам. Не осталось ничего, кроме боли и пота. Дым и огонь разъедали кожу, глотку, возвращая воспоминания о смерти. Каждое движение раздирало его, раскачивало вперед-назад, с каждым движением тошнота разрасталась. И он испугался, что задохнется, если начнет блевать.
Но он продолжал звать. Он знал, что может дозваться, просто надо вложить в имя все желание выжить.
Вперед-назад, вперед-назад; пальцы держали его бока, врезались в них, под кожу. Вперед-назад, бесконечно, с тошнотворным хлюпающим звуком. Быстрее, еще быстрее.
– Да, Питер Хейл, тебе должны понравиться наши методы, – крикнул сверху Стайлз. Не Стайлз. Совсем не Стайлз. А потом замер.
И выскользнул из него. Колени выпрямились, ноги отъехали назад по скользкому полу. Питер лежал, распластавшись, стараясь унять тошноту и переждать, когда боль пройдет. У него не было сил даже прикрыться. Но это было не самое главное.
– А теперь, когда у меня так много сил, я, пожалуй, пойду. Нашему миру не хватает хаоса, пусть он вернется, ты же тоже его ждешь?
Питер обернулся. «Стайлз» поднялся, застегивая штаны, и направился к двери. Которая теперь была приоткрыта.
Дверь, в которую выйдет тьма. Питер сделал последнее усилие и заорал что есть сил.
«Стайлз» остановился, дернулся. Питер следил за ним, замерев на полу, как ящерица на земле. Он бы хотел сейчас заползти под камень и там лежать в прохладной темноте. Подальше отсюда. Но он был здесь, в горящем доме, слушал стоны и ждал.
«Стайлз» снова дернулся, схватился за голову, а потом резко поднял руку. Дверь с грохотом захлопнулась.
Стайлз развернулся к нему. И это теперь был обычный, противный, но интересный Стайлз. Настоящий. Тот, который смог заставить дверь закрыться, а тьму уйти. Не далеко и не навсегда, но все же.
А потом все исчезло. Неметон и Стайлз, и дом, и огонь, и крики. Запах горелого мяса и дерева. Стало тихо и темно.
Питер отдернул руку и отшатнулся.
– Что ты увидел? – голос настоящего Стайлза вернул его в реальность. Да, так разговаривал только настоящий Стайлз – сбивчиво, рвано, как будто мысль обгоняла слова. Как будто желание знать было сильнее страха. Тошнота все еще заполняла рот; Питер ощупал себя: лицо и тело. Ремень был застегнут; ни боли, ни ссадин – ничего. Питер отступил к окну, сглатывая и стараясь вспомнить все, что случилось с ним. Но воспоминания ускользали, как тени, которые уползают следом за солнцем. Таяли, убегали песком между пальцами. Неметон, Го, горящий дом. Дом… И все исчезло. Остался страх. И уверенность в том, что внутри Стайлза поселилось нечто отвратительное.
Питер выпрямился и выдавил улыбку.
«Что бы там ни было, – решил он, – Стайлзу пока лучше не знать».
Для чего ему это, Питер пока еще не решил, но чувствовал, что пригодится. Непременно пригодится.
– Ничего необычного, – протянул он, стараясь двигаться привычно – плавно, естественно. Обошел Стайлза, сидевшего на стуле, уселся на диван, вернул ноги на столик.
– Небольшая депрессия. Может, тебе лучше обратиться к психотерапевту? – предложил Питер и засмеялся. Лицо Стайлза вытянулось. Никакой черноты под глазами. Ничего такого. Просто Стайлз. Он поднялся со стула.
– С детства их ненавижу. Значит, зря приходил. Можешь теперь поприкалываться, ха-ха, – он кисло ухмыльнулся и побрел к выходу. Питер смотрел ему вслед и поймал себя на мысли, что торопит каждый его шаг. Быстрее, уходи, убирайся. Стайлз обернулся у самого выхода. И на мгновение Питеру показалось, что на него смотрит другой Стайлз. Питер тихо рыкнул.
Стайлз поднял брови, и видение развеялось.
– Дверь закрой поплотнее, когда уберешься, – сказал ему Питер.
– Ну, спасибо и все такое. Хотя не за что, – и Стайлз вышел, оставив после себя запах пота и боли.
Питер застыл, повернулся к окну. Дождь кончился, на маслянисто черном небе висела белая щербатая луна. Стало тихо – только удары сердца нарушали тишину.
Питер перевел взгляд на свои руки, сжатые в кулаки – разжал пальцы, открыл ладони. Посередине остались глубокие следы от когтей.
«Напоминание», – подумал Питер. В голове не осталось ничего из увиденного. Но он теперь знал точно – со Стайлзом случилось нечто по-настоящему страшное. И это можно использовать. А еще, Стайлз лучше него помнит все, что произошло во сне.
@темы: слэш, драбблы, WTF, творчество, Дерек, R - NC-17, мини, G - PG-13, фесты, гет, Teen Wolf, Стайлз, Стерек, ЗФБ, Пэрриш, дядя Пи, Лидия
-
-
10.05.2015 в 15:19-
-
13.05.2015 в 16:04-
-
02.06.2015 в 10:28Зеркала и Приходи - просто охуенны!
-
-
02.06.2015 в 10:33-
-
22.11.2017 в 12:44-
-
22.11.2017 в 12:49-
-
22.11.2017 в 12:50-
-
22.11.2017 в 13:01-
-
22.11.2017 в 13:10