You make a ninja wanna fuck, bitch
Название: "Единожды солгав..."
Автор: Umbridge, Frizzz
Бета: 1-6 главы — Sever; 7 и 8 — Рысь, с 9 по 11-ую —сами себе беты
Фэндом: WK
Размер: макси, 93 806 слов
Пейринг: Ран/Шульдих, Кроуфорд/Шульдих,
Рейтинг: R
Жанр: Action/angst/romance
Дисклеймер: Всё принадлежит Коясу, материальной выгоды не извлекаю.
Краткое содержание: Звонок Шульдиха спустя три года после их последней встречи встревожил Рана, а просьба встретить утром в аэропорту только усилила беспокойство...
Предупреждение: возможно, АУ по отношению к Side B, частичный POV Кроуфорда
Состояние: Закончен
Глава 9. Спасение утопающихГлава 9. Спасение утопающих
They're out to get you, better leave while you can
Don't wanna be a boy, you wanna be a man
You wanna stay alive, better do what you can
So beat it, just beat it
You have to show them that you're really not scared
You're playin' with your life, this ain't no truth or dare
They'll kick you, then they beat you,
Then they'll tell you it's fair
So beat it, but you wanna be bad
Они тебя достанут, так что лучше уходи, пока можешь,
Если не хочешь быть мальчишкой, веди себя как мужчина,
Хочешь остаться в живых? Тогда пользуйся моментом
И убегай, лучше убегай.
Покажи им, что не боишься,
Ведь это не игра — на кону твоя жизнь:
Они тебя поймают, побьют,
А потом скажут, что это справедливо.
Так что убегай, лучше убегай.
(Fall Out Boy «Beat It»)
Красное солнце словно бежало следом, не отставая ни на минуту, пока машина несла их прочь из Далласа. Ран собирался уехать так далеко, как только мог. Он свернул с хайвея, и теперь летел по боковой дороге в направлении Вишита Фолс, надеясь обмануть судьбу еще хотя бы на день.
Шульдих лежал на заднем сидении, и иногда что-то бормотал, но Ран не пытался разобрать. Телепат не мог сейчас читать его мысли, и это было ему на руку, так как подумать следовало о многом.
Кроуфорд жив, а раз так, то, во-первых, каков его план, во-вторых, каково место Шульдиха в этом плане, в-третьих, как поведет себя телепат, узнав о воскрешении шефа. Ран не сомневался — Шульдих действительно верил, что Оракул мертв. Но также не сомневался он и в том, что если Кроуфорд решит просто придти и забрать телепата — шансов остановить его у Рана будет не много. Было бы большой ошибкой недооценивать Кроуфорда, и Ран, когда-то бросавшийся на Оракула очертя голову, теперь вырос и не мог позволить себе опрометчивость.
Солнце постепенно опускалось к горизонту, Ран чувствовал, что голова тяжелеет, ноет спина и хочется пить. Он вел уже много часов, и пора было где-нибудь остановиться, но на пустынном шоссе не встретился ни один мотель.
Где сейчас Кроуфорд? — спрашивал себя Ран, глядя в боковое зеркало. — Он не преследует их, но с его даром это не обязательно. Неизвестно, что именно он предвидел, и где их ждет. И потому Рану следовало гнать без остановки так долго, как только позволяли силы.
Солнце еще покачалось над горизонтом в раскаленном мареве и погасло, ненадолго оставляя после себя желтую с розовым полосу неба, а потом чернильная мгла разлилась и затопила все вокруг, и только дальний свет выхватывал из темноты дорогу, кустарники на обочине, каменистые насыпи, пучки травы, серой в электрическом свете.
Ран устал, однако возбуждение не давало ему уснуть. Шульдих проснулся, и был на удивление молчалив, но когда в свете фар перед ним мелькнул указатель Амарилло Техас, вдруг попросил:
— Останови.
Ран съехал на обочину.
Открыв заднюю дверь, он наклонился к телепату, помогая сесть. Тот со стоном поднялся.
— Дай таблетки, — попросил Шульдих. На его желтом осунувшемся лице застыла кривая ухмылка. От нее Рану стало не по себе. Он полез в карман и, достав пузырек, протянул телепату. Тот выпил сразу две таблетки и пристально посмотрел на Рана.
— Не знаю, о чем ты думаешь, но готов поспорить, тебя пугает мой вид, — неуклюже пошутил Шульдих, прикоснувшись пальцами к губам, — наверное, нерв защемило, вот тут совсем нечувствительно, — он потыкал щеку у неестественно искривленного уголка губ.
Ран отвел его руку.
— Надо ехать дальше.
— Воды нет? — спросил Шульдих, — во рту пересохло.
— Нет, — покачал головой Ран, и, выбравшись с заднего сидения, захлопнул дверь.
— Надо где-то остановиться, — проговорил телепат, когда машина тронулась. — Хотя бы ненадолго — я весь в крови, мне бы умыться.
— Я понимаю, — спокойно ответил Ран. — Остановимся.
Они замолчали, и Шульдих, кажется, снова погрузился в забытье, а Ран продолжал ехать, надеясь отыскать временное пристанище. Перед ним выплывали из темноты незнакомые названия Альбукерке 200 миль, Санта Фе 300 миль, обозначая, что дальше в темноту от шоссе уйдет еще одна дорога, ведущая через пустыню к далеким городам.
Прошло не меньше часа, когда он, наконец, заметил указатель — на белом значке постель и приборы. А дальше из мрака вдруг выскочила им на встречу горящая вывеска на столбе — мотель, а чуть дальше «Эспаньола инн».
Ран заехал на стоянку, и, выбравшись из машины, пошел к домику хозяина один. Он представил себе, что подумает владелец мотеля, увидев окровавленного мужчину, который еле переставляет ноги. Скорее всего, вызовет полицию в ту же секунду, как они выйдут из его дверей с ключами от номера.
Войдя в помещение, слабо освещенное лампой у конторки, Ран сразу направился к стоявшей за ней женщине. Все время, что она снимала ключ, и давала ему расписаться на бланке, она смотрела на него с таким любопытством, что Ран с трудом сдерживался, чтобы не спросить, что ей надо. Возможно, решил он, она никогда не видела японцев, и думает, что я тут забыл. Получив ключи, он вернулся за телепатом в машину, помог ему вылезти. Когда они уже шли к домику, он уловил краем глаза, что хозяйка наблюдает за ними в окно, а потом, оглянувшись, увидел его.
Кроуфорд лишь на мгновенье приоткрыл дверь своего номера, но Ран не мог ошибиться. Шульдих не замечал ничего, потому что слишком много сил тратил на движения. Лишь секунду Кроуфорд и Ран смотрели друг на друга, и Ран все понял. Кроуфорд ждал их здесь.
Отперев дверь, Ран положил Шульдиха на кровать.
— Если сможешь, умойся, я сейчас вернусь — куплю воды — и поедем дальше, — очень спокойно сказал Ран. Телепат опустил веки в знак того, что понял, и Ран, еще раз взглянув на него, вышел из номера. Катана была с ним, но Шульдих уже привык к этому. Нечего было опасаться, что тот догадается о том, куда идет Ран.
Он помнил, в каком номере остановился Оракул, и направился прямо к нему. Если Кроуфорд хочет убить меня, думал Ран, то он сможет сделать это в честном бою. Оказавшись у двери, Ран постучал, стоя чуть сбоку. Выстрели Кроуфорд, он не смог бы попасть в Рана. Прошло несколько секунд, когда дверь, наконец, распахнулась. Выхватив катану из ножен, Ран развернулся — в полумраке комнаты перед ним стоял Оракул.
* * *
Шаг. Замах. Первый выпад. Три фута стали бритвенной остроты со свистом вспарывают затхлый застоявшийся воздух номера. Я бы мог остановить его. Удар прикидочный, не слишком быстрый и сильный, но я предпочитаю отступить, чтобы он мог войти в комнату. Желательно, чтобы он еще прикрыл за собой дверь. На пороге нас могут увидеть, например, портье или кто-нибудь из клиентов. Но за первым ударом почти сразу следует второй. Я вновь отступаю, максимально увеличив дистанцию.
— Абиссинец! — из горла вырывается какой-то горячечный шепот. Едва удерживаюсь от того, чтобы не схватиться за пистолет.
Ни стрелять, ни кричать нельзя. В этих мотелях буквально бумажные стены. Несмотря на то, что в настоящий момент соседние номера пусты, в остальных все-таки полным-полно народу. И время еще недостаточно позднее, чтобы большинство из них уже успокоилось в объятиях Морфея. Черт бы побрал национальную американскую сознательность, чуть завидев драку, немедленно вызвать копов.
— Фудзимия!
Я бросаю в него подвернувшуюся под руку Библию. У бывшего Вайс абсолютно бесстрастное лицо. Такое впечатление, что он отрешился от всего мирского, а телесная оболочка передо мной подчиняется исключительно доводам внутреннего разума. Мне надо остановить его почти любой ценой, заставить меня выслушать. Желтоватые страницы, одним взмахом катаны с легкостью отсеченные от корешка, разлетаются бешеным вихрем. Пока они оседают, я успеваю выбиться из угла между окном и кроватью, куда он меня загнал, и отступить к дверям ванной. Страницы, испещренные мелким, убористым шрифтом, покрывают ковром кровать и пол. Двигаться по бумаге будет тяжелее, не поскользнуться бы.
— Хватит! Остановись!
Он молчит, делает вид, что не слышит. Во всяком случае, я не вижу ни малейшей реакции на свои слова, только глаза пылают справедливым гневом. Конечно, это я всех обманул, заставил думать, что отныне они свободны от моего присутствия. Каждый может делать что хочет. Не вышло и не выйдет.
— Абиссинец, ты не понимаешь, что делаешь, — я уже устал играть с ним догонялки. Пространство здесь весьма ограничено, а мы мечемся по номеру уже несколько долгих минут. При этом я стараюсь соблюдать хоть минимальную осторожность и не начать швыряться мебелью в охотящегося за мной. — Помочь Шульдиху…
Он замирает, переводит дыхание и на дюйм опускает меч. Ну, я же произнес «волшебное слово». Имя телепата действует на него как факирская дудка на кобру. Посмотрим, надолго ли.
— Сколько времени еще вы сможете бегать? Он почти сломлен. Если продолжишь пичкать его лекарством — скоро получишь овощ вместо человека.
Его веки дергаются, что можно считать признаком довольно сильного удивления. Да. Про таблетки я тоже знаю.
— К тому же у него в крови маяк-реагент. Розенкройц найдут вас, выкопают из-под земли в прямом смысле, если потребуется.
Он не отвечает, очевидно, ему требуется время переварить услышанное. Молчание длится несколько минут. Кажется, сегодня я тут единственный выступающий. Ладно, продолжу. Главное, чтобы он не отвлекался.
— Вам не скрыться, как я уже сказал. И если Шульдиха убивать никто не станет, без особой необходимости, разумеется, то за твою жизнь я не дам и полцента, Абиссинец. Об этом не хочешь поразмышлять?
Честно признать, его молчание уже начинает выводить меня из себя. Неужели я недостоин даже того, чтобы со мной разговаривали. Впрочем, я где-то слышал, что самураю, вступившему в переговоры с врагом, уже не так-то просто продолжить его убивать. Надеюсь, я правильно толкую мотивы его поведения.
— Так вот, можешь считать, что ты уже умер, Абиссинец, когда ты выйдешь отсюда, что бы ты ни сделал, чем бы ни закончился наш разговор, — я делаю многозначительную паузу. — А они все равно его заберут. Ты им не помеха.
В ответ мне достается достаточно злобный взгляд, и Фудзимия снова поднимает меч.
— Я не лгу. Мои видения больше не лгут. Я скажу тебе даже больше, чем собирался, Абиссинец. Самое безболезненное будет, если тебя просто пристрелят. Шавки Снейка, например, — я демонстративно смотрю на часы. — Они будут примерно через четверть часа. Если не опоздают. — Позволяю себе на миг прикрыть глаза. — Максимум через восемнадцать минут, если быть точным. У тебя есть, что противопоставить девятимиллиметровым кольтам или дробовикам, которыми вооружена местная полиция?
Хотелось схватить его за шиворот и хорошенько встряхнуть, чтобы он наконец-то перестал изображать из себя ледяную статую. Но вряд ли сейчас было разумно вообще шевелиться. Пришлось продолжать так.
— Только копы прибудут не одни. А в сопровождении ищеек Сайдзе. Ты когда-нибудь попадал под перекрестный огонь? Помни, сейчас Шульдих не в силах тебя прикрыть. Впрочем, даже если тебя не пристрелят прямо сейчас, то на сцене еще останется Розенкройц. И они обязательно найдут тебя. Хотя бы исключительно для того, чтобы полюбопытствовать, куда вышеупомянутый телепат подевался.
Он дергается, стараясь одновременно выглянуть в окно и не выпустить из поля зрения меня. Двор мотеля пока пуст. И он снова поворачивается ко мне.
— Это все равно произойдет так или иначе. А Снейк переправит Шульдиха в Японию. Сайдзе Такатори возомнил себя его новым хозяином. Вот только моего согласия спросить забыл, — я чувствую, как изнутри начинает подниматься волна глухой злости, но сейчас не время испытывать такие эмоции. Фудзимия может принять их на свой счет. — Повторяю еще раз — его не убьют. Не причинят вообще никакого вреда. Если Сайдзе заберет его сейчас, это только лучшему. Сам посуди, ну наколют его снотворным, чтобы без проблем вывезти из страны. Ему нужен отдых. Так что перелет на другой край света пойдет Шульдиху на пользу.
В глазах Фудзимии при упоминании Розенкройц появляется какое-то затравленное выражение. Не надо быть провидцем, чтобы понять, в его голове уже нарисовалась прелестная картинка: бедного беззащитного Шульдиха без суда и следствия препарируют на прозекторском столе в жуткой подземной лаборатории вроде Дворца Преисподней. Он ошибается. В Розенкройц, прежде чем проделать что-то упомянутое, телепату оказали бы посильную медицинскую помощь, а уже потом начали бы расщеплять на цепочки ДНК. Там не привыкли сходу разбрасываться столь ценными материалами. Все-таки, Фудзимия еще не до конца понимает — с кем именно имеет дело. Кто такие паранормы, и насколько сильно они отличаются от обычных людей. Придется кое-что объяснить.
— Что с тобой, Абиссинец? — я даже слегка придвигаюсь к нему, чтобы обозначить степень своего доверия. — Ты ведешь себя, как курица-наседка, у которой крадут птенца. Так ли хорошо ты его знаешь, как тебе это кажется? Лично я не завидую тем, кто попробует его сломать. Очнись. Думаешь, телепат — подарок судьбы? Это сейчас он тихий. Ему больно, он не в силе. Ты расслабился, раз он позволил тебе себя баловать, кормить сладким или купать. Так ведь, Абиссинец? — я намеренно сообщаю ему подробности их времяпрепровождения. Пусть знает, что я всё это видел и Фудзимия прекрасно понимает, что я не лгу. Я вижу, что понимает. Слон же добросовестно рассказал ему про камеры. Я продолжаю:
— Все это лирика. Ты начитался легенд о любви на всю жизнь и смерти в один день. Кстати, о смерти… Помнишь, у тебя осталось еще четырнадцать минут на раздумья, — я делаю вид, что меня совершенно не беспокоит наставленное на меня оружие. Пусть Фудзимия все еще держит меч на изготовку, но то, что он с интересом слушает меня, явный прогресс. Может быть, на свою жизнь ему и наплевать, но судьба телепата не может не волновать его, какой независимый вид он бы на себя ни напускал.
— Он — телепат, паранорм. Ты готов к тому, что каждую секунду он будет слышать все твои мысли. Надеешься, что он будет угадывать все твои желания?
Абиссинец плотнее сжимает губы. Мне некогда анализировать его гримасы. Время действительно уходит, а мы так ничего и не решили. Я начинаю злиться уже всерьез.
— Он перешагнет через тебя, как только поймет, что ты ему потакаешь. Ты и мяукнуть не успеешь, как он сядет тебе на шею и вцепится в горло. Что хмуришься, Абиссинец? Никогда не видел его таким? Уж тебе ли не знать, Шульдих отнюдь не домашний мальчик, он боец. Как он работает, как отдыхает, как сеет хаос вокруг себя и наслаждается этим, наконец. Ты должен бы уже понять, его требуется постоянно держать в узде и подавлять его разрушительную деятельность. Не важно, что он рушит, чужую жизнь или свою, — я позволяю себе рассмеяться. — Не веришь?
Он смотрит на меня, но на лице уже нет прежней решимости. И потому что стоит спиной к окну, не видит то, что сквозь жалюзи видно мне. Как во внутренний двор мотеля заворачивает практически точная копия автомобиля, который остался на Кантон стрит, а вслед за ней, сияя мигалками, врываются сразу несколько полицейских машин. А вот и гости и вместе с ними тяжелая артиллерия. И на этот раз им никто не должен помешать. Осталось только довести это до сведенья некоторых особо упрямых. Я почти рычу на него:
— У тебя еще есть шанс выйти из этой истории красиво, Абиссинец. Делай, что тебе говорят и я…
Кажется, он все-таки обиделся. Движение Фудзимии чрезвычайно стремительно. Пистолет оказывается у меня в руке словно сам собой. Как при замедленной киносъемке, я еще успеваю взять этого ревнителя справедливости на прицел, но это уже не имеет значения. Мне отрубили голову? Боли совсем не чувствуется. Только внезапно навалившаяся чернота.
Из которой меня выдирает стук в дверь.
* * *
Ран с быстротой, воспитанной учителями кэндо, оценил и рост Оракула, и его местоположение, и даже обычное выражение превосходства на лице. И через мгновение уже был в комнате, нанося удар. Кроуфорд без видимого труда отразил его голыми руками, Ран снова замахнулся, приученный оценивать противника по достоинству, но Кроуфорд увернулся, перехватил его руку.
— Хочешь убить меня. Понятное желание, — проговорил Оракул, глядя Рану в глаза. — Но это нецелесообразно.
Ран молчал, стараясь пересилить его, быстро оценивая позу и возможности.
— Я могу тебе рассказать, что произойдет, если ты убьешь меня, — продолжал Кроуфорд. Ран старался не слушать, но слова, сказанные так спокойно, уверенным, ровным тоном, все равно достигли его ушей.
— Ты не знаешь, как работают Розенкройц, они убьют тебя, как только ты встретишься с ними, а если не они — то полиция, или автоматчики Сайдзе, а Шульдиха все равно заберут, и не останется никого, кто мог бы помочь ему.
Ран по-прежнему молчал, но напор чуть сбавил, и тут Кроуфорд отпустил его и ступил вперед, подставляя шею под удар.
— Пожалуйста. Если ты уверен, что я не прав, убей меня, — с улыбкой предложил Оракул.
— Сражайся достойно! — крикнул Ран, не способный напасть на человека, который не защищается.
— Повторяю — это нецелесообразно, — ответил Кроуфорд, не делая попыток отступить.
— Я не буду участвовать в твоих играх, — процедил Ран, но против воли согласился со словами Оракула. Все что тот сказал, было верно, и долг велел Рану поступиться чувствами ради необходимости. Этот принцип, взращенный в нем с детства, впитанный с молоком матери, работал сильнее любых доводов.
— Не участвуй, если судьба Шульдиха значит для тебя меньше, чем чувство собственности, — ответил Кроуфорд, отступая на шаг.
* * *
Рев сирен заставляет нас обоих вздрогнуть, и прежде, чем я успеваю хоть что-то предпринять, Фудзимия выскакивает из номера и уже несется к своему, так и не убрав катану в ножны. И что самое удивительное, успевает попасть внутрь раньше, прежде чем стоянка и выезд из мотеля оказываются перекрыты шеренгой белых автомобилей с синими полосами.
Мне остается только ругаться. Они приехали намного раньше, чем я рассчитывал. Времени не хватило даже на то, чтобы минимально разъяснить Абиссинцу текущее положение вещей. Или я просто был не настолько убедителен, чтобы он действительно прислушался к моему мнению.
Между тем, полицейские оперативно разворачивают позиции как для настоящей боевой операции. Часть, попрятавшаяся за машинами, оказалась одета в бронежилеты и каски. Настоящее боевое подразделение, тренированное для захвата особо опасных преступников, может быть, это было даже одно из подразделений оперативного реагирования федералов. У этого Снейка действительно обширные связи. Но больше всего меня волнует остановившийся в стороне черный автомобиль с бронированными стеклами. По всей видимости, операцией управляют как раз оттуда.
— Сдавайтесь! — гремит в мегафон. За одной из машин я вижу, человека с рупором, чином должно быть не меньше лейтенанта. — Выходите по одному с поднятыми руками.
Фудзимия делает пару предупредительных выстрелов, чтобы удержать нападающих на расстоянии. Это даст ему небольшую отсрочку, но на очень короткое время. Накатывает апатия. Все, что было проделано с таким трудом, рушится. А все потому, что один упрямец упрямо не пожелал выслушать, что ему говорили. К своему стыду, я осознаю, что совершенно не вижу безболезненного выхода из сложившейся операции.
Полицейские опять перестраиваются. Я уже знаю, что они будут делать дальше. Установят прожекторы, перекроют подачу электроэнергии, потом в ход пойдут слезоточивые вещества или гранаты с усыпляющим газом. Это развеет даже самые ничтожные шансы на побег. Надо что-то решать.
Еще не поздно отступить, но только одному мне. Окна ванной в моём номере позволили бы незаметно покинуть мотель, но номер абиссинца и телепата лишен такой роскоши. Если бы Абиссинец вышел из номера, выставив перед собой телепата как живой щит, то какой-никакой шанс у него бы еще оставался, а так…
И все-таки, если я сумею отвлечь полицейских, то через пожарный выход в соседний номер у Фудзимии появится возможность добраться до БМВ. Придется стрелять. Патронов не густо. Две запасные обоймы и в пистолете неполная. После первых выстрелов практически по спинам шеренги на позиции копов возникает некоторое замешательство, заставляя их перегруппироваться. Еще одну пулю я отправляю в бензобак, но, к сожалению, это не приносит желаемого результата.
Фудзимия бежит, но ему приходится еще и тащить на себе Шульдиха. Особо резвые открывают огонь и по нему тоже. Мне даже не нужно прибегать к предвиденью, я и так вижу, чем все это закончится. Но, даже осознавая всю бесполезность предпринятой попытки, я успеваю положить еще четверых, что в сложившейся ситуации — капля в море. Мне отвечают дружными автоматными очередями. На этот раз вместе с темнотой приходит и боль.
* * *
Кроуфорд отступил еще на шаг и, опустившись в кресло, уронил голову на грудь. Сжав рукоять катаны, Ран смотрел на него, понимая, что не сможет убить Кроуфорда сейчас. И именно потому, что тот беззащитен. Шло время. Минута, две, Оракул не двигался, и Ран уже подумал, что может быть, лучше просто уйти и увезти Шульдиха, но тут Кроуфорд поднял голову:
— Сейчас я видел, как убивают нас с тобой, — проговорил он. Ран коротко кивнул, ожидая, что Оракул скажет дальше, и тот, будто отвечая его мыслям, продолжал. — Я также мог бы убить и тебя. Но если бы я сделал это, то лишился бы поддержки Такатори Мамору, а значит людей, оружия, и главное — безопасного способа попасть в Японию.
Ран опустил катану.
— Я знал, что ты поймешь… — Кроуфорд встал из кресла, и положил на столик перед Раном свой пистолет. — Вот, в доказательство моей честности, я мог давно убить тебя, но не стал. Потому что действовать мы должны сообща, и теперь я это знаю точно. Такова ирония судьбы, Фудзимия Ран.
Ран не ответил. Он прислушивался к происходящему на улице. А там что-то происходило — из тишины ночи вырос звук полицейских сирен, потом звуки стрельбы.
— Что делать сейчас? — спросил он. Кроуфорд секунду молчал, а потом ответил:
— Ждать.
— Ждать? — Ран скрипнул зубами. Он повернулся, и через приоткрытые занавески увидел отблески то ли мигалок, то ли выстрелов.
— Да. Мы должны отдать Шульдиха Сайдзе.
— Нет. — Тут же отрезал Ран, и рванул к двери, но Кроуфорд оказался быстрее — вскочив из кресла, он перехватил руку Рана прежде, чем тот успел открыть дверь.
— Да, Абиссинец, мы позволим Сайдзе забрать Шульдиха, — сказал он, тяжело дыша, — Надеюсь, ты понимаешь, что мне Шульдих дорог не меньше, чем тебе. И это лишь вынужденная мера, не более, ради того, чтобы потом мы смогли вернуть его.
— Почему мы не можем сейчас вмешаться? — процедил Ран, пытаясь вырвать руку.
— Объясняю: наша цель — не только в том, чтобы нас оставили в покое, мы должны сделать так, чтобы больше никто не захотел преследовать нас. А теперь смотри — вот мы уничтожаем подразделение Сайдзе вместе с полицией, и бежим, потому что с Розенкройц я, прости, без телепата не справлюсь, а Шульдих, если я не ошибаюсь, пока не способен манипулировать сознанием, так? И что мы имеем — мы снова в бегах, и нас снова ищут все те же. И еще, нельзя, чтобы люди из Розенкройц, которые сейчас подоспеют следом за Сайдзе, увидели меня.
Все, что говорил Кроуфорд, выглядело логичным и продуманным, и, вопреки порыву немедленно бросится Шульдиху на помощь, Ран перестал сопротивляться, и наконец, высвободив руку, прошел вглубь комнаты и сел на стул. Невыносимо было слушать звуки, доносившиеся со стоянки. Каждый выстрел отзывался в сердце болью, словно стреляли в него.
— Не бойся, Абиссинец, Шульдих сильнее, чем ты думаешь, — с ухмылкой успокоил его Кроуфорд.
Шульдих обещал себе, что полежит несколько минут и встанет, но когда открыл глаза, оказалось, что прошло добрых полчаса. Рана не было, и телепат вспомнил, что Абиссинец хотел купить воды. Странно. Шульдих сел, пытаясь понять, что происходит. Внезапно тишину прорезал вой полицейских сирен. «Это за нами», — отстраненно подумал телепат, и попытался подняться, но голова закружилась, и он снова осел на кровать. Со странной обреченностью Шульдих понял, лежа поверх покрывала и слушая, как хлопают дверцы машин, что в этой ситуации никакого чуда не случиться — сейчас его наконец схватят, а Ран тут не поможет. Он смелый человек, но с отрядом полицейских он не справится, так что ему лучше держаться подальше. С той же отрешенностью Шульдих наблюдал, как распахнулась дверь и в комнату ворвались люди в масках. Он попытался из последних сил сделать внушение, но таблетки не давали сбоев — и у него ничего не вышло, ведь он выпил две совсем недавно. Тогда Шульдих попытался нащупать пистолет, но вспомнил, что тот остался у Рана — как глупо. В ту же секунду человек в маске подскочил к нему. Шульдих почувствовал мгновенную боль, и свет погас.
Автор: Umbridge, Frizzz
Бета: 1-6 главы — Sever; 7 и 8 — Рысь, с 9 по 11-ую —сами себе беты
Фэндом: WK
Размер: макси, 93 806 слов
Пейринг: Ран/Шульдих, Кроуфорд/Шульдих,
Рейтинг: R
Жанр: Action/angst/romance
Дисклеймер: Всё принадлежит Коясу, материальной выгоды не извлекаю.
Краткое содержание: Звонок Шульдиха спустя три года после их последней встречи встревожил Рана, а просьба встретить утром в аэропорту только усилила беспокойство...
Предупреждение: возможно, АУ по отношению к Side B, частичный POV Кроуфорда
Состояние: Закончен
Глава 9. Спасение утопающихГлава 9. Спасение утопающих
They're out to get you, better leave while you can
Don't wanna be a boy, you wanna be a man
You wanna stay alive, better do what you can
So beat it, just beat it
You have to show them that you're really not scared
You're playin' with your life, this ain't no truth or dare
They'll kick you, then they beat you,
Then they'll tell you it's fair
So beat it, but you wanna be bad
Они тебя достанут, так что лучше уходи, пока можешь,
Если не хочешь быть мальчишкой, веди себя как мужчина,
Хочешь остаться в живых? Тогда пользуйся моментом
И убегай, лучше убегай.
Покажи им, что не боишься,
Ведь это не игра — на кону твоя жизнь:
Они тебя поймают, побьют,
А потом скажут, что это справедливо.
Так что убегай, лучше убегай.
(Fall Out Boy «Beat It»)
Красное солнце словно бежало следом, не отставая ни на минуту, пока машина несла их прочь из Далласа. Ран собирался уехать так далеко, как только мог. Он свернул с хайвея, и теперь летел по боковой дороге в направлении Вишита Фолс, надеясь обмануть судьбу еще хотя бы на день.
Шульдих лежал на заднем сидении, и иногда что-то бормотал, но Ран не пытался разобрать. Телепат не мог сейчас читать его мысли, и это было ему на руку, так как подумать следовало о многом.
Кроуфорд жив, а раз так, то, во-первых, каков его план, во-вторых, каково место Шульдиха в этом плане, в-третьих, как поведет себя телепат, узнав о воскрешении шефа. Ран не сомневался — Шульдих действительно верил, что Оракул мертв. Но также не сомневался он и в том, что если Кроуфорд решит просто придти и забрать телепата — шансов остановить его у Рана будет не много. Было бы большой ошибкой недооценивать Кроуфорда, и Ран, когда-то бросавшийся на Оракула очертя голову, теперь вырос и не мог позволить себе опрометчивость.
Солнце постепенно опускалось к горизонту, Ран чувствовал, что голова тяжелеет, ноет спина и хочется пить. Он вел уже много часов, и пора было где-нибудь остановиться, но на пустынном шоссе не встретился ни один мотель.
Где сейчас Кроуфорд? — спрашивал себя Ран, глядя в боковое зеркало. — Он не преследует их, но с его даром это не обязательно. Неизвестно, что именно он предвидел, и где их ждет. И потому Рану следовало гнать без остановки так долго, как только позволяли силы.
Солнце еще покачалось над горизонтом в раскаленном мареве и погасло, ненадолго оставляя после себя желтую с розовым полосу неба, а потом чернильная мгла разлилась и затопила все вокруг, и только дальний свет выхватывал из темноты дорогу, кустарники на обочине, каменистые насыпи, пучки травы, серой в электрическом свете.
Ран устал, однако возбуждение не давало ему уснуть. Шульдих проснулся, и был на удивление молчалив, но когда в свете фар перед ним мелькнул указатель Амарилло Техас, вдруг попросил:
— Останови.
Ран съехал на обочину.
Открыв заднюю дверь, он наклонился к телепату, помогая сесть. Тот со стоном поднялся.
— Дай таблетки, — попросил Шульдих. На его желтом осунувшемся лице застыла кривая ухмылка. От нее Рану стало не по себе. Он полез в карман и, достав пузырек, протянул телепату. Тот выпил сразу две таблетки и пристально посмотрел на Рана.
— Не знаю, о чем ты думаешь, но готов поспорить, тебя пугает мой вид, — неуклюже пошутил Шульдих, прикоснувшись пальцами к губам, — наверное, нерв защемило, вот тут совсем нечувствительно, — он потыкал щеку у неестественно искривленного уголка губ.
Ран отвел его руку.
— Надо ехать дальше.
— Воды нет? — спросил Шульдих, — во рту пересохло.
— Нет, — покачал головой Ран, и, выбравшись с заднего сидения, захлопнул дверь.
— Надо где-то остановиться, — проговорил телепат, когда машина тронулась. — Хотя бы ненадолго — я весь в крови, мне бы умыться.
— Я понимаю, — спокойно ответил Ран. — Остановимся.
Они замолчали, и Шульдих, кажется, снова погрузился в забытье, а Ран продолжал ехать, надеясь отыскать временное пристанище. Перед ним выплывали из темноты незнакомые названия Альбукерке 200 миль, Санта Фе 300 миль, обозначая, что дальше в темноту от шоссе уйдет еще одна дорога, ведущая через пустыню к далеким городам.
Прошло не меньше часа, когда он, наконец, заметил указатель — на белом значке постель и приборы. А дальше из мрака вдруг выскочила им на встречу горящая вывеска на столбе — мотель, а чуть дальше «Эспаньола инн».
Ран заехал на стоянку, и, выбравшись из машины, пошел к домику хозяина один. Он представил себе, что подумает владелец мотеля, увидев окровавленного мужчину, который еле переставляет ноги. Скорее всего, вызовет полицию в ту же секунду, как они выйдут из его дверей с ключами от номера.
Войдя в помещение, слабо освещенное лампой у конторки, Ран сразу направился к стоявшей за ней женщине. Все время, что она снимала ключ, и давала ему расписаться на бланке, она смотрела на него с таким любопытством, что Ран с трудом сдерживался, чтобы не спросить, что ей надо. Возможно, решил он, она никогда не видела японцев, и думает, что я тут забыл. Получив ключи, он вернулся за телепатом в машину, помог ему вылезти. Когда они уже шли к домику, он уловил краем глаза, что хозяйка наблюдает за ними в окно, а потом, оглянувшись, увидел его.
Кроуфорд лишь на мгновенье приоткрыл дверь своего номера, но Ран не мог ошибиться. Шульдих не замечал ничего, потому что слишком много сил тратил на движения. Лишь секунду Кроуфорд и Ран смотрели друг на друга, и Ран все понял. Кроуфорд ждал их здесь.
Отперев дверь, Ран положил Шульдиха на кровать.
— Если сможешь, умойся, я сейчас вернусь — куплю воды — и поедем дальше, — очень спокойно сказал Ран. Телепат опустил веки в знак того, что понял, и Ран, еще раз взглянув на него, вышел из номера. Катана была с ним, но Шульдих уже привык к этому. Нечего было опасаться, что тот догадается о том, куда идет Ран.
Он помнил, в каком номере остановился Оракул, и направился прямо к нему. Если Кроуфорд хочет убить меня, думал Ран, то он сможет сделать это в честном бою. Оказавшись у двери, Ран постучал, стоя чуть сбоку. Выстрели Кроуфорд, он не смог бы попасть в Рана. Прошло несколько секунд, когда дверь, наконец, распахнулась. Выхватив катану из ножен, Ран развернулся — в полумраке комнаты перед ним стоял Оракул.
* * *
Шаг. Замах. Первый выпад. Три фута стали бритвенной остроты со свистом вспарывают затхлый застоявшийся воздух номера. Я бы мог остановить его. Удар прикидочный, не слишком быстрый и сильный, но я предпочитаю отступить, чтобы он мог войти в комнату. Желательно, чтобы он еще прикрыл за собой дверь. На пороге нас могут увидеть, например, портье или кто-нибудь из клиентов. Но за первым ударом почти сразу следует второй. Я вновь отступаю, максимально увеличив дистанцию.
— Абиссинец! — из горла вырывается какой-то горячечный шепот. Едва удерживаюсь от того, чтобы не схватиться за пистолет.
Ни стрелять, ни кричать нельзя. В этих мотелях буквально бумажные стены. Несмотря на то, что в настоящий момент соседние номера пусты, в остальных все-таки полным-полно народу. И время еще недостаточно позднее, чтобы большинство из них уже успокоилось в объятиях Морфея. Черт бы побрал национальную американскую сознательность, чуть завидев драку, немедленно вызвать копов.
— Фудзимия!
Я бросаю в него подвернувшуюся под руку Библию. У бывшего Вайс абсолютно бесстрастное лицо. Такое впечатление, что он отрешился от всего мирского, а телесная оболочка передо мной подчиняется исключительно доводам внутреннего разума. Мне надо остановить его почти любой ценой, заставить меня выслушать. Желтоватые страницы, одним взмахом катаны с легкостью отсеченные от корешка, разлетаются бешеным вихрем. Пока они оседают, я успеваю выбиться из угла между окном и кроватью, куда он меня загнал, и отступить к дверям ванной. Страницы, испещренные мелким, убористым шрифтом, покрывают ковром кровать и пол. Двигаться по бумаге будет тяжелее, не поскользнуться бы.
— Хватит! Остановись!
Он молчит, делает вид, что не слышит. Во всяком случае, я не вижу ни малейшей реакции на свои слова, только глаза пылают справедливым гневом. Конечно, это я всех обманул, заставил думать, что отныне они свободны от моего присутствия. Каждый может делать что хочет. Не вышло и не выйдет.
— Абиссинец, ты не понимаешь, что делаешь, — я уже устал играть с ним догонялки. Пространство здесь весьма ограничено, а мы мечемся по номеру уже несколько долгих минут. При этом я стараюсь соблюдать хоть минимальную осторожность и не начать швыряться мебелью в охотящегося за мной. — Помочь Шульдиху…
Он замирает, переводит дыхание и на дюйм опускает меч. Ну, я же произнес «волшебное слово». Имя телепата действует на него как факирская дудка на кобру. Посмотрим, надолго ли.
— Сколько времени еще вы сможете бегать? Он почти сломлен. Если продолжишь пичкать его лекарством — скоро получишь овощ вместо человека.
Его веки дергаются, что можно считать признаком довольно сильного удивления. Да. Про таблетки я тоже знаю.
— К тому же у него в крови маяк-реагент. Розенкройц найдут вас, выкопают из-под земли в прямом смысле, если потребуется.
Он не отвечает, очевидно, ему требуется время переварить услышанное. Молчание длится несколько минут. Кажется, сегодня я тут единственный выступающий. Ладно, продолжу. Главное, чтобы он не отвлекался.
— Вам не скрыться, как я уже сказал. И если Шульдиха убивать никто не станет, без особой необходимости, разумеется, то за твою жизнь я не дам и полцента, Абиссинец. Об этом не хочешь поразмышлять?
Честно признать, его молчание уже начинает выводить меня из себя. Неужели я недостоин даже того, чтобы со мной разговаривали. Впрочем, я где-то слышал, что самураю, вступившему в переговоры с врагом, уже не так-то просто продолжить его убивать. Надеюсь, я правильно толкую мотивы его поведения.
— Так вот, можешь считать, что ты уже умер, Абиссинец, когда ты выйдешь отсюда, что бы ты ни сделал, чем бы ни закончился наш разговор, — я делаю многозначительную паузу. — А они все равно его заберут. Ты им не помеха.
В ответ мне достается достаточно злобный взгляд, и Фудзимия снова поднимает меч.
— Я не лгу. Мои видения больше не лгут. Я скажу тебе даже больше, чем собирался, Абиссинец. Самое безболезненное будет, если тебя просто пристрелят. Шавки Снейка, например, — я демонстративно смотрю на часы. — Они будут примерно через четверть часа. Если не опоздают. — Позволяю себе на миг прикрыть глаза. — Максимум через восемнадцать минут, если быть точным. У тебя есть, что противопоставить девятимиллиметровым кольтам или дробовикам, которыми вооружена местная полиция?
Хотелось схватить его за шиворот и хорошенько встряхнуть, чтобы он наконец-то перестал изображать из себя ледяную статую. Но вряд ли сейчас было разумно вообще шевелиться. Пришлось продолжать так.
— Только копы прибудут не одни. А в сопровождении ищеек Сайдзе. Ты когда-нибудь попадал под перекрестный огонь? Помни, сейчас Шульдих не в силах тебя прикрыть. Впрочем, даже если тебя не пристрелят прямо сейчас, то на сцене еще останется Розенкройц. И они обязательно найдут тебя. Хотя бы исключительно для того, чтобы полюбопытствовать, куда вышеупомянутый телепат подевался.
Он дергается, стараясь одновременно выглянуть в окно и не выпустить из поля зрения меня. Двор мотеля пока пуст. И он снова поворачивается ко мне.
— Это все равно произойдет так или иначе. А Снейк переправит Шульдиха в Японию. Сайдзе Такатори возомнил себя его новым хозяином. Вот только моего согласия спросить забыл, — я чувствую, как изнутри начинает подниматься волна глухой злости, но сейчас не время испытывать такие эмоции. Фудзимия может принять их на свой счет. — Повторяю еще раз — его не убьют. Не причинят вообще никакого вреда. Если Сайдзе заберет его сейчас, это только лучшему. Сам посуди, ну наколют его снотворным, чтобы без проблем вывезти из страны. Ему нужен отдых. Так что перелет на другой край света пойдет Шульдиху на пользу.
В глазах Фудзимии при упоминании Розенкройц появляется какое-то затравленное выражение. Не надо быть провидцем, чтобы понять, в его голове уже нарисовалась прелестная картинка: бедного беззащитного Шульдиха без суда и следствия препарируют на прозекторском столе в жуткой подземной лаборатории вроде Дворца Преисподней. Он ошибается. В Розенкройц, прежде чем проделать что-то упомянутое, телепату оказали бы посильную медицинскую помощь, а уже потом начали бы расщеплять на цепочки ДНК. Там не привыкли сходу разбрасываться столь ценными материалами. Все-таки, Фудзимия еще не до конца понимает — с кем именно имеет дело. Кто такие паранормы, и насколько сильно они отличаются от обычных людей. Придется кое-что объяснить.
— Что с тобой, Абиссинец? — я даже слегка придвигаюсь к нему, чтобы обозначить степень своего доверия. — Ты ведешь себя, как курица-наседка, у которой крадут птенца. Так ли хорошо ты его знаешь, как тебе это кажется? Лично я не завидую тем, кто попробует его сломать. Очнись. Думаешь, телепат — подарок судьбы? Это сейчас он тихий. Ему больно, он не в силе. Ты расслабился, раз он позволил тебе себя баловать, кормить сладким или купать. Так ведь, Абиссинец? — я намеренно сообщаю ему подробности их времяпрепровождения. Пусть знает, что я всё это видел и Фудзимия прекрасно понимает, что я не лгу. Я вижу, что понимает. Слон же добросовестно рассказал ему про камеры. Я продолжаю:
— Все это лирика. Ты начитался легенд о любви на всю жизнь и смерти в один день. Кстати, о смерти… Помнишь, у тебя осталось еще четырнадцать минут на раздумья, — я делаю вид, что меня совершенно не беспокоит наставленное на меня оружие. Пусть Фудзимия все еще держит меч на изготовку, но то, что он с интересом слушает меня, явный прогресс. Может быть, на свою жизнь ему и наплевать, но судьба телепата не может не волновать его, какой независимый вид он бы на себя ни напускал.
— Он — телепат, паранорм. Ты готов к тому, что каждую секунду он будет слышать все твои мысли. Надеешься, что он будет угадывать все твои желания?
Абиссинец плотнее сжимает губы. Мне некогда анализировать его гримасы. Время действительно уходит, а мы так ничего и не решили. Я начинаю злиться уже всерьез.
— Он перешагнет через тебя, как только поймет, что ты ему потакаешь. Ты и мяукнуть не успеешь, как он сядет тебе на шею и вцепится в горло. Что хмуришься, Абиссинец? Никогда не видел его таким? Уж тебе ли не знать, Шульдих отнюдь не домашний мальчик, он боец. Как он работает, как отдыхает, как сеет хаос вокруг себя и наслаждается этим, наконец. Ты должен бы уже понять, его требуется постоянно держать в узде и подавлять его разрушительную деятельность. Не важно, что он рушит, чужую жизнь или свою, — я позволяю себе рассмеяться. — Не веришь?
Он смотрит на меня, но на лице уже нет прежней решимости. И потому что стоит спиной к окну, не видит то, что сквозь жалюзи видно мне. Как во внутренний двор мотеля заворачивает практически точная копия автомобиля, который остался на Кантон стрит, а вслед за ней, сияя мигалками, врываются сразу несколько полицейских машин. А вот и гости и вместе с ними тяжелая артиллерия. И на этот раз им никто не должен помешать. Осталось только довести это до сведенья некоторых особо упрямых. Я почти рычу на него:
— У тебя еще есть шанс выйти из этой истории красиво, Абиссинец. Делай, что тебе говорят и я…
Кажется, он все-таки обиделся. Движение Фудзимии чрезвычайно стремительно. Пистолет оказывается у меня в руке словно сам собой. Как при замедленной киносъемке, я еще успеваю взять этого ревнителя справедливости на прицел, но это уже не имеет значения. Мне отрубили голову? Боли совсем не чувствуется. Только внезапно навалившаяся чернота.
Из которой меня выдирает стук в дверь.
* * *
Ран с быстротой, воспитанной учителями кэндо, оценил и рост Оракула, и его местоположение, и даже обычное выражение превосходства на лице. И через мгновение уже был в комнате, нанося удар. Кроуфорд без видимого труда отразил его голыми руками, Ран снова замахнулся, приученный оценивать противника по достоинству, но Кроуфорд увернулся, перехватил его руку.
— Хочешь убить меня. Понятное желание, — проговорил Оракул, глядя Рану в глаза. — Но это нецелесообразно.
Ран молчал, стараясь пересилить его, быстро оценивая позу и возможности.
— Я могу тебе рассказать, что произойдет, если ты убьешь меня, — продолжал Кроуфорд. Ран старался не слушать, но слова, сказанные так спокойно, уверенным, ровным тоном, все равно достигли его ушей.
— Ты не знаешь, как работают Розенкройц, они убьют тебя, как только ты встретишься с ними, а если не они — то полиция, или автоматчики Сайдзе, а Шульдиха все равно заберут, и не останется никого, кто мог бы помочь ему.
Ран по-прежнему молчал, но напор чуть сбавил, и тут Кроуфорд отпустил его и ступил вперед, подставляя шею под удар.
— Пожалуйста. Если ты уверен, что я не прав, убей меня, — с улыбкой предложил Оракул.
— Сражайся достойно! — крикнул Ран, не способный напасть на человека, который не защищается.
— Повторяю — это нецелесообразно, — ответил Кроуфорд, не делая попыток отступить.
— Я не буду участвовать в твоих играх, — процедил Ран, но против воли согласился со словами Оракула. Все что тот сказал, было верно, и долг велел Рану поступиться чувствами ради необходимости. Этот принцип, взращенный в нем с детства, впитанный с молоком матери, работал сильнее любых доводов.
— Не участвуй, если судьба Шульдиха значит для тебя меньше, чем чувство собственности, — ответил Кроуфорд, отступая на шаг.
* * *
Рев сирен заставляет нас обоих вздрогнуть, и прежде, чем я успеваю хоть что-то предпринять, Фудзимия выскакивает из номера и уже несется к своему, так и не убрав катану в ножны. И что самое удивительное, успевает попасть внутрь раньше, прежде чем стоянка и выезд из мотеля оказываются перекрыты шеренгой белых автомобилей с синими полосами.
Мне остается только ругаться. Они приехали намного раньше, чем я рассчитывал. Времени не хватило даже на то, чтобы минимально разъяснить Абиссинцу текущее положение вещей. Или я просто был не настолько убедителен, чтобы он действительно прислушался к моему мнению.
Между тем, полицейские оперативно разворачивают позиции как для настоящей боевой операции. Часть, попрятавшаяся за машинами, оказалась одета в бронежилеты и каски. Настоящее боевое подразделение, тренированное для захвата особо опасных преступников, может быть, это было даже одно из подразделений оперативного реагирования федералов. У этого Снейка действительно обширные связи. Но больше всего меня волнует остановившийся в стороне черный автомобиль с бронированными стеклами. По всей видимости, операцией управляют как раз оттуда.
— Сдавайтесь! — гремит в мегафон. За одной из машин я вижу, человека с рупором, чином должно быть не меньше лейтенанта. — Выходите по одному с поднятыми руками.
Фудзимия делает пару предупредительных выстрелов, чтобы удержать нападающих на расстоянии. Это даст ему небольшую отсрочку, но на очень короткое время. Накатывает апатия. Все, что было проделано с таким трудом, рушится. А все потому, что один упрямец упрямо не пожелал выслушать, что ему говорили. К своему стыду, я осознаю, что совершенно не вижу безболезненного выхода из сложившейся операции.
Полицейские опять перестраиваются. Я уже знаю, что они будут делать дальше. Установят прожекторы, перекроют подачу электроэнергии, потом в ход пойдут слезоточивые вещества или гранаты с усыпляющим газом. Это развеет даже самые ничтожные шансы на побег. Надо что-то решать.
Еще не поздно отступить, но только одному мне. Окна ванной в моём номере позволили бы незаметно покинуть мотель, но номер абиссинца и телепата лишен такой роскоши. Если бы Абиссинец вышел из номера, выставив перед собой телепата как живой щит, то какой-никакой шанс у него бы еще оставался, а так…
И все-таки, если я сумею отвлечь полицейских, то через пожарный выход в соседний номер у Фудзимии появится возможность добраться до БМВ. Придется стрелять. Патронов не густо. Две запасные обоймы и в пистолете неполная. После первых выстрелов практически по спинам шеренги на позиции копов возникает некоторое замешательство, заставляя их перегруппироваться. Еще одну пулю я отправляю в бензобак, но, к сожалению, это не приносит желаемого результата.
Фудзимия бежит, но ему приходится еще и тащить на себе Шульдиха. Особо резвые открывают огонь и по нему тоже. Мне даже не нужно прибегать к предвиденью, я и так вижу, чем все это закончится. Но, даже осознавая всю бесполезность предпринятой попытки, я успеваю положить еще четверых, что в сложившейся ситуации — капля в море. Мне отвечают дружными автоматными очередями. На этот раз вместе с темнотой приходит и боль.
* * *
Кроуфорд отступил еще на шаг и, опустившись в кресло, уронил голову на грудь. Сжав рукоять катаны, Ран смотрел на него, понимая, что не сможет убить Кроуфорда сейчас. И именно потому, что тот беззащитен. Шло время. Минута, две, Оракул не двигался, и Ран уже подумал, что может быть, лучше просто уйти и увезти Шульдиха, но тут Кроуфорд поднял голову:
— Сейчас я видел, как убивают нас с тобой, — проговорил он. Ран коротко кивнул, ожидая, что Оракул скажет дальше, и тот, будто отвечая его мыслям, продолжал. — Я также мог бы убить и тебя. Но если бы я сделал это, то лишился бы поддержки Такатори Мамору, а значит людей, оружия, и главное — безопасного способа попасть в Японию.
Ран опустил катану.
— Я знал, что ты поймешь… — Кроуфорд встал из кресла, и положил на столик перед Раном свой пистолет. — Вот, в доказательство моей честности, я мог давно убить тебя, но не стал. Потому что действовать мы должны сообща, и теперь я это знаю точно. Такова ирония судьбы, Фудзимия Ран.
Ран не ответил. Он прислушивался к происходящему на улице. А там что-то происходило — из тишины ночи вырос звук полицейских сирен, потом звуки стрельбы.
— Что делать сейчас? — спросил он. Кроуфорд секунду молчал, а потом ответил:
— Ждать.
— Ждать? — Ран скрипнул зубами. Он повернулся, и через приоткрытые занавески увидел отблески то ли мигалок, то ли выстрелов.
— Да. Мы должны отдать Шульдиха Сайдзе.
— Нет. — Тут же отрезал Ран, и рванул к двери, но Кроуфорд оказался быстрее — вскочив из кресла, он перехватил руку Рана прежде, чем тот успел открыть дверь.
— Да, Абиссинец, мы позволим Сайдзе забрать Шульдиха, — сказал он, тяжело дыша, — Надеюсь, ты понимаешь, что мне Шульдих дорог не меньше, чем тебе. И это лишь вынужденная мера, не более, ради того, чтобы потом мы смогли вернуть его.
— Почему мы не можем сейчас вмешаться? — процедил Ран, пытаясь вырвать руку.
— Объясняю: наша цель — не только в том, чтобы нас оставили в покое, мы должны сделать так, чтобы больше никто не захотел преследовать нас. А теперь смотри — вот мы уничтожаем подразделение Сайдзе вместе с полицией, и бежим, потому что с Розенкройц я, прости, без телепата не справлюсь, а Шульдих, если я не ошибаюсь, пока не способен манипулировать сознанием, так? И что мы имеем — мы снова в бегах, и нас снова ищут все те же. И еще, нельзя, чтобы люди из Розенкройц, которые сейчас подоспеют следом за Сайдзе, увидели меня.
Все, что говорил Кроуфорд, выглядело логичным и продуманным, и, вопреки порыву немедленно бросится Шульдиху на помощь, Ран перестал сопротивляться, и наконец, высвободив руку, прошел вглубь комнаты и сел на стул. Невыносимо было слушать звуки, доносившиеся со стоянки. Каждый выстрел отзывался в сердце болью, словно стреляли в него.
— Не бойся, Абиссинец, Шульдих сильнее, чем ты думаешь, — с ухмылкой успокоил его Кроуфорд.
Шульдих обещал себе, что полежит несколько минут и встанет, но когда открыл глаза, оказалось, что прошло добрых полчаса. Рана не было, и телепат вспомнил, что Абиссинец хотел купить воды. Странно. Шульдих сел, пытаясь понять, что происходит. Внезапно тишину прорезал вой полицейских сирен. «Это за нами», — отстраненно подумал телепат, и попытался подняться, но голова закружилась, и он снова осел на кровать. Со странной обреченностью Шульдих понял, лежа поверх покрывала и слушая, как хлопают дверцы машин, что в этой ситуации никакого чуда не случиться — сейчас его наконец схватят, а Ран тут не поможет. Он смелый человек, но с отрядом полицейских он не справится, так что ему лучше держаться подальше. С той же отрешенностью Шульдих наблюдал, как распахнулась дверь и в комнату ворвались люди в масках. Он попытался из последних сил сделать внушение, но таблетки не давали сбоев — и у него ничего не вышло, ведь он выпил две совсем недавно. Тогда Шульдих попытался нащупать пистолет, но вспомнил, что тот остался у Рана — как глупо. В ту же секунду человек в маске подскочил к нему. Шульдих почувствовал мгновенную боль, и свет погас.
@темы: слэш, Weiss Kreuz, творчество, Фудзимия Ран, R - NC-17, макси, Шульдих, Кроуфорд
-
-
07.10.2010 в 12:22- У тебя еще есть шанс выйти из этой истории красиво, Абиссинец сказать такое Рану? Тут уж точно голова с плеч полетела бы
Авторам спасибо!!!
-
-
07.10.2010 в 12:36-
-
08.10.2010 в 10:57-
-
08.10.2010 в 11:10-
-
08.10.2010 в 22:02-
-
09.10.2010 в 11:12большое спасибо за эту историю!
-
-
09.10.2010 в 12:57jafra здорово, что нравится! Авторам приятно
-
-
09.10.2010 в 21:34-
-
10.10.2010 в 23:07Шикарный выход!!! Заставить обоих бестолковых влюбленных соперников действовать сообща. Общее дело, оно, знаете ли, сближает!!!! дА, ДА, да!!! Кидаю вверх тапочки, чепчики, цветочки и воплю от восторга! Это самое оно!
И перебор Кроуфордом вариантов - мрр, дивно!И реакция Рана - да, именно так! И Кроуфорд, сыгравший на жертвенном характере любви Рана (сволочь. ага), и Ран, ради близости с Шульдихом готовый мчаться на край света и ради его жизни готовый "отдать" его Кроуфорду - да, именно такие и есть. При этом оба гада по-прежнему не желают видеть Шульдиха действующим лицом. Кроме разве что, последней фразы Кроуфорда.
А можно сделать так, чтобы Шульдих сам справился со своими противниками и помощь так сказать... запоздала?
А еще Кроуфорд намеренно или неосознанно поставил Рана на одну доску с собой. Они оба выглядят сейчас... предателями в той или иной степени.
Umbridge Со страшной силой жду продолжения!!! Огромное впечатление!!! Спасибо!!!
-
-
10.10.2010 в 23:08-
-
10.10.2010 в 23:32плиз, если можно, ошибочки и опечаточки скиньте на умыло
-
-
13.11.2010 в 12:17-
-
13.11.2010 в 12:58настраиваться надо на позитив
-
-
14.11.2010 в 23:11-
-
15.11.2010 в 11:14