С Днем рождения, Эрен!

[DeUmbridge]

Написано на фест в честь дня рождения крутейшего титана тысячелетия))

Название: Кого ты вспомнишь
Пейринг: Эрен/Энни
Рейтинг: PG-13
Размер: 1818 слов

Она видит каменные стены изо дня в день, видит решетки и лица за ними — ненавидящие, равнодушные, любопытные, в них много всего: есть и сочувствие, и жалость, и страх. Вот только Энни не понимает, чем вызывает такие чувства. Кто она такая? Никто. Она сидит на кровати, последние дни ей даже руки не фиксируют у спинки, а в рот не вставляют кляп. Да и зачем бы? Она ведь просто… человек?

Они переговариваются, стоя по другую сторону металлических прутьев, о чем — Энни не вслушивается, до нее долетают только обрывки разговоров, она бы сравнила их с брызгами, или с эхом, или еще с чем-нибудь, если бы в памяти осталось больше картинок. Но голова совершенно пуста, новые впечатления накапливаются не быстро.

Энни даже не уверена, что вне каменных стен есть что-то еще. Охрана, металл, гладкие серые плиты пола — тут безопасно, но Энни тревожится. Во снах вокруг нее собираются тени, ходят, говорят, вытягиваются до небес и рассыпаются, кричат, но яснее не становится, и она просыпается напуганная, опутанная нитями кошмара, не в силах перебороть беспомощность и вспомнить.

— Расскажи, где они? Куда они ушли? Где ваша деревня?

Энни молчит. Ни белокурый парень, которого зовут Армин, ни женщина в очках, Ханджи, ни другие не могут вытряхнуть из ее памяти ни одного воспоминания.

А потом она слышит его голос и по-настоящему просыпается.

День как день. Или ночь как ночь. Неизвестно, встает солнце или садится. Энни помнит, что оно должно делать либо одно, либо другое. В любом случае, в тот миг она не знает, осталось ли еще в природе небо, утро, вечер, она просто слышит его голос и поднимается с кровати. Голос приближается, шаги грохочут по лестнице, отлетая от каменной кладки, тусклый свет падает и рассеивается в коридоре за решеткой. Энни подходит и кладет руки на прутья. Двое выходят к ней с другой стороны — один низкий, с цепким взглядом и треугольным лицом, другой — повыше и помоложе. Хмурый смотрит на Энни, она чувствует его взгляд, но сама глядит на второго. У него красивое лицо, но не в этом дело. Дело в том, что она его знает.

— Кто ты? — спрашивает Энни, напряженно хмурясь.

— Эрен, — отвечает он, его глаза сверкают в свете факелов. Огни плещутся в глубине черных зрачков, в самой черноте радужки, но Энни уверена — настоящий цвет — зеленый.

— Ты знаешь меня? — продолжает Энни, собственный голос звучит хрипло и неуверенно, оттого слишком резко. Ей плевать. Главное — услышать ответ.

Эрен кивает:

— Да. Ты Энни Леонхард.

Кто-то возможно уже называл ее имя, вот только Энни слышит его по-настоящему только сейчас.

— Я — Энни Леонхард, — повторяет она. Сегодня ее имя обретает смысл.


Он тихо о чем-то переговаривается с хмурым. Тот кивает коротко, косится на нее и выходит, оставляя Эрена одного, точнее с Энни, но она не в счет. Эрен подходит к решетке с другой стороны, он ее не боится, не смотрит с любопытством, в его взгляде немного ненависти и много огня, причину которого Энни не может объяснить.

— Ты помнишь меня? — спрашивает Эрен, стискивая прутья прямо над ее побелевшими от напряжения пальцами. Кажется, от его рук исходит жар, кажется, глаза пылают.

— Да, — кивает она. Совершенно уверенно.


Они называют это прогрессом. Энни наплевать. Она ждет, когда придет Эрен, потому что рядом с ним она вспоминает, медленно, по кускам, но все же туман рассеивается. Она сидит на кровати, смотрит на Эрена, который устраивается на стуле напротив, и старается уцепить за хвост всплывающие со дна памяти картинки.

Желтый утоптанный песок плаца.

Откуда?

Удар, переворот, и Эрен лежит на желтом песке и смотрит на нее снизу вверх.

— Скажи, где ваша деревня, — задает Эрен набивший оскомину вопрос. Энни качает головой:

— Не помню, но помню плац, и ты лежишь на спине и смотришь на меня снизу вверх. Такое было?

— Да, — отзывается он. Они молча пялятся друг на друга, свет факелов дрожит и колышется, как кусок тряпки на ветру. Потом Эрен поднимается.

— Приду завтра, — бросает он на ходу и поглядывает на нее, вставая и отодвигая стул.

Он уходит, а Энни остается. Тоска чернеет, тревога растет.


Он приходит снова. Растрепанный — волосы хочется пригладить, — в мятой рубашке, форменных — наверное — брюках и блестящих сапогах. Садится на стул, широко расставив колени.

— У меня был отец? — задает вопрос Энни.

Эрен кивает.

— Был.

Его ответ нужен только для того, чтобы убедиться. Эрен — ее связь с потерянным миром, звено в цепи. Плац, Эрен на спине у ее ног, приемы, которым научил ее отец. Так просто, достаточно потянуть за одну ячейку, за ней появляются остальные.

Эрен Йегер. Такой же, как мы.

Как кто?

Энни возвращается на кровать, значит, встреча закончена. Эрен отодвигает сапогом свой стул.

— Что в тебе такого? — пружины скрипят, когда она садится, Эрен замирает, вцепившись рукой в спинку стула.

— Я шифтер, — наконец отвечает он.

— Кто?

Эрен разворачивается, шагает к решетке, хватается за прутья и смотрит прямо на нее, пристально, внимательно, и Энни может рассмотреть, какие яркие у него глаза.

— Куда они ушли, где ваша деревня? — он задает вопросы тихо, но Энни слышит каждое слово. Деревня, отец… Решетки исчезают на миг, перед ней вырастают деревья, упираясь в серое небо, между деревьями дома, натыканные по склону, а рядом с ней — мужчина с морщинистым лицом.

— Ты можешь, — подбадривает он.

Мираж рассеивается, возвращается камера и бледное лицо Эрена за решеткой.

— Не знаю, — отвечает Энни.


Эрен приходит и на следующий день, приходит один, Энни с удивлением отмечает, что больше никто ее не беспокоит. Когда Энни видит Эрена, туман в голове начинает рассеиваться, плотная штора — отодвигаться, или всего лишь колыхаться, но за ней что-то виднеется время от времени. То горы, то люди, то небо, то деревянные постройки.

Энни кладет Эрена на лопатки. Энни наблюдает, как Эрен дерется с другим парнем. Энни настолько хорошо помнит Эрена, что воспоминания так и липнут к мыслям о нем. Почему? Почему она так хорошо помнит его?


— Ты мне нравилась, — признается он однажды. Энни распрямляет плечи. Он тоже ей нравился, наверное. Так ей кажется. И он нравится ей теперь. Ей просто хочется смотреть на его лицо часами, тревога усиливается, когда он рядом, но так даже лучше, потому что она начинает чувствовать себя живой.


— Мне надо до тебя дотронуться, — просит она однажды. Эрен хмурит брови, сдувает челку со лба.

— Не уверен, — бросает в ответ.

Энни дергает плечом.

— Если хочешь, чтобы я вспомнила. Подойди, я тебе ничего не сделаю.

— Уже хорошо, а то ты можешь…

Энни ухмыляется. Ухмылка дается так трудно, ее лицо задеревенело, стало бесчувственным, неживым, словно она не улыбалась триста лет. Или вообще никогда.

Эрен неуверенно кривит губы, хмурится сильнее, потом озирается, как будто видит коридор впервые. Энни замечает, что у него при себе нет оружия, хотя у других, которые заходили к ней раньше, оно всегда было. Ему не нужно защищаться? Почему?

Эрен поднимается со стула, подходит к решетке, Энни тоже поднимается и приближается с другой стороны. Они останавливаются друг против друга.

— Давай, — выдыхает Эрен, его слова звучат как приказ, в них столько уверенности и даже власти. У Энни захватывает дух, она набирает в грудь побольше воздуха, медленно выдыхает, лицо вспыхивает, ладони становятся влажными.

«А ты точно хочешь?» — тянет внутри тоненький голосок. «Точно», — отвечает ему Энни и, подняв руку, касается щеки Эрена. Кожа под пальцами горячая, слегка шершавая, собственный пульс бьется на кончиках пальцев, когда Энни медленно проводит линию до его губ. Вспышка, воспоминание, как молния, — рот Эрена у ее рта, рука на затылке.

— Мы целовались?

Эрен опускает веки, потом снова таращится прямо ей в глаза. Энни слушает грохот своего сердца и вспоминает: отряд, тренировки, отбор.

Кто же она такая? Она солдат?

Нет.

Что-то мешает ей остановиться и не копать дальше.

— Хватит, — Эрен делает шаг назад, тут только Энни замечает, что его грудь ходит ходуном, что он тоже краснеет, как, наверное, она сама.

— Хватит, — повторяет он.

— А ведь у меня почти получилось, — отзывается Энни, возвращаясь на кровать. В эту ночь сны ей снятся горячечные и яркие, и она просыпается с мыслью: «Ну вот, теперь я действительно не сплю».


Эрен возвращается назавтра, хотя Энни боится, что он больше не придет. Спустившись, он оборачивается к лестнице, словно проверяет, что там никого нет, достает ключи из-за пояса и отпирает замок.

Энни сразу понимает, что он нарушает приказ.

— Черт, — словно подслушав ее мысли, цедит он, запирая камеру изнутри. — Черт. Зачем я только это делаю.

— Потому что ты ничего не боишься? — хмыкает Энни. — Потому что ты идиот? Или тебе так сильно нужны мои воспоминания? Но ведь я могу вспомнить что-то плохое, так?

— Сколько слов сразу, — огрызается он. Энни еще не успела подняться с кровати, когда он оказывается рядом и хватает ее за горло.

— Ты…

Энни молча смотрит ему в глаза.

Эрен легко встряхивает ее, разжимает пальцы и опускается рядом.

— Давай, прикоснись ко мне снова, если это помогает.

Энни улыбается шире.

— Не боишься? Точно?

Эрен улыбается в ответ, слегка безумно, как ей кажется. Как конченный псих, если подумать.

— Нет! — шипит он, снова стискивает пальцами ее шею сзади и прижимается губами к губам. Все тело словно наполняется горячим воздухом, раздувается и пульсирует. Какое знакомое чувство. Энни зажмуривается, впускает его язык между зубами, вдыхает его запах. Картины пляшут, закрывая одна другую, заполняя голову, опьяняя, одуряя, путаются, превращаясь в месиво. Энни не может сейчас обдумать все, она обнимает Эрена за шею и тянет к себе, тянет на кровать.

Они падают, она на спину, а Эрен на нее, тело будто само знает, что делать, когда бедра сжимают его бедро, когда рука скользит вниз по хребту и под пояс штанов. Эрен сжимает в кулак ее волосы, выпускает, ведет ладонью по щеке, вниз, по шее, по ребрам и обратно, под рубашку. Трет и поглаживает ладонью сосок. Энни сильнее прижимается к нему, дрожит и двигается, не в состоянии остановиться.

Словно они уже делали так раньше.

Словно они делали много чего другого.


А потом ей становится слишком хорошо, ее охватывает зуд, который нужно унять, она не может терпеть ни секунды. Эрен сует руку ей между ног, как будто понимает это, и она делает то же самое. На несколько секунд все останавливается в густой жаркой пульсации. Раз, два, три.

Энни дергается и замирает. Волна за волной относит ее обратно, туда, где теперь полная ясность. Она знает все.

Кто она, откуда она и почему они с Эреном похожи.

Он тоже знает, поэтому рука возвращается на ее шею.

— Ты ответишь на вопросы, — цедит он, все еще тяжело дыша ей в губы.

Энни ничего не говорит, она решает задачу, самую сложную задачу в жизни.

— Я все равно не дам тебе сбежать, как не дал в прошлый раз. Мы не дали.

Энни вздыхает. Ей нужно всего лишь укусить себя за щеку, а дальше будь что будет. Где-то далеко — отец, другие шифтеры, родная деревня.

— Я все расскажу, — говорит она наконец.

Эрен вглядывается в нее, естественно, не верит. Но Энни не делает попыток высвободиться.

— Можешь снова надеть на меня колодки и вставить кляп. Я не сбегу, не бойся.

— Почему? — спрашивает Эрен. Энни дергает плечом.

Ей трудно подобрать слова так сразу.


Наверное, дело в том, что ей правда нравится Эрен. Или в том, что ей нравятся люди. Или и в том, и в другом одновременно. Или так у нее больше шансов вернуться к отцу. Она вспоминает Райнера, Бертольда и мысленно извиняется перед ними.

— Тогда начинай с самого начала, — просит Эрен, разжимая хватку. Она все еще может попытаться сбежать, но вместо этого садится рядом с ним и начинает рассказ. «За ним будущее», — шепчет ей тоненький голосок, и Энни соглашается.