[DeUmbridge]

Название: Ничего не исправить
Автор:  Umbridge
Фэндом: Kuroko no Basuke
Размер: драббл, 778 слов
Пейринг/Персонажи: Аомине/Кисе
Категория: слэш
Жанр: пвп, романс, драма
Рейтинг: R
Дисклеймер: ни на что не претендую
Примечания: Фанфик был написан на  Kuroko no Basuke kink по заявке «Аомине/Кисе. Секс после драки. Первый раз для Кисе и Аомине. Оба толком не знают, что делать. Аомине делает вид, что опытнее, чем на самом деле есть. Раскладка не важна.»
Состояние: Закончен

Ничего не исправить

Аомине вытягивается на раскаленной крыше, закидывает руки за голову и закрывает глаза. Кисе садится рядом, скрестив ноги. Небо розовое с желтым, пахнет смолой, горячим металлом, цветущими деревьями из школьного сада. Тишина, слышно только, как внизу затихает гул — ученики и учителя расходятся по домам.

— Если бы у меня был двойник, мне было бы, с кем играть, — бросает Аомине и принимается насвистывать. Кисе вскидывает брови.

— Много ты о себе думаешь!

— А то, — тянет Аомине, широко ухмыляется, как будто жмурится на уходящее солнце. — Есть возражения?

Челка щекочет нос и лезет в глаза. Кисе сдувает ее. Поглаживает сережки в ухе. У него полно возражений, он злится — в последнее время Аомине слишком часто говорит одно и то же — единственный, кто может меня победить — это я сам. И Кисе чувствует — Аомине вовсе не радуется этому.

Аомине потягивается, майка задирается и видно пупок, и смуглый живот, и темные волоски над поясом шорт. Кисе ведет плечами, кровь приливает к вискам.

— Да пошел ты!

— Ну да… Потому что правда…

Сердце быстро-быстро бьется в груди. Какого хрена! Кисе сжимает мяч между коленей, вглядывается в лицо Аомине, а тот только посмеивается.

— Пошел ты… — шепчет Кисе и хватает мяч. Резина горячая, обжигает пальцы. Кисе опускает его на живот Аомине.

— Давай сыграем.

Аомине приподнимается, смотрит на мяч, потом на Кисе. Тот снова сдувает челку, тянется потрогать сережки, но удерживается.

— Хочешь выиграть? — Аомине недоверчиво поднимает брови и ухмыляется. Кисе только кажется, или улыбка совсем не веселая. Кисе кивает.

— Да. Может, тогда ты перестанешь болтать бред. Что вообще с тобой происходит?

— Тебе-то что? — Аомине смотрит, прищурившись. В глазах Кисе ловит отражение розового неба и теряется, не знает, что ответить. Поэтому просто пожимает плечами и поднимается.

— Ну?

— Прямо тут? — Аомине все еще лежит, и стоя над ним, Кисе разглядывает длинные смуглые икры, коленки, цепляется взглядом за белую полоску белья над поясом шортов. Улыбается через силу.

— Да, почему нет. Вон за ту шахту забьешь — считай, победил.

Аомине наконец поднимается, медленно, словно нехотя, крутит мяч, подбрасывает.

— Ну, держись, — и бьет мячом об бетон крыши. Кисе встает в стойку, ноги широко расставлены, он готов перехватить мяч, но Аомине быстрее, он бросается вперед, неуловимый, сильный, гибкая, прекрасная машина, и Кисе теряется, восхищенный и раздавленный, не успевает атаковать в ответ. Удар в плечо, мяч летит за квадратный домик шахты, Кисе чуть не падает, толкает Аомине. А тот смеется и выговаривает почти по слогам. — У вас в семье не две, а три сестренки, ты — младшая, Кисе. — А потом выдыхает прямо в лицо. — И все три — дуры.

Тут уж Кисе сам не знает, как так выходит, но в следующую секунду он со всей силы бьет кулаком прямо Аомине в скулу.

— Сам — дура! — орет он, так что в горле пересыхает. Но Аомине как будто этого и ждал, сбивает его с ног. Крыша горячая и жесткая. Кисе падает на спину, а Аомине валится на него и бьет в зубы. Кисе хватает его за руку, обхватывает ногами. В голове гудит «Болевой захват», но все это чепуха, когда доходит до дела. Он выворачивается, лупит Аомине куда ни попадя — по ребрам, по голове, тот отбивается и бьет в ответ. Во рту кровь, но Кисе боли не чувствует. Главное достать его побольнее, еще и еще, сильнее. Чтобы разбить вдребезги нос и губы, чтобы вправить ему мозги.

Аомине уже не дерется, а пытается его удержать.

— Тише, хорош, хватит!

Кисе всхлипывает, последний раз впечатывает кулаком Аомине в нос и затихает.

Вокруг — ни звука, над головой — темнеющее небо и лицо Аомине. Кровь течет по подбородку, но Аомине ее не вытирает — руки заняты, он же держит Кисе.

Кисе смотрит ему в глаза и медленно разжимает колени. Кровь, только что бушевавшая в голове, бьет в пах, и Кисе чувствует, как горят щеки, не от ссадин. Внизу живота больно и сладко, во рту горько и мучительно ноет в груди. Кисе тяжело дышит.

— Пусти…

Аомине молчит, шипит через сжатые зубы, хмурится, наваливается сильнее. От него пахнет потом, апельсиновым дезодорантом и жвачкой. Кончик его носа касается носа Кисе, а губы — губ.

Никто ничего не узнает, даже они сами сделают вид, что ничего не помнят, и если так пойдет дальше, уже скоро они разойдутся каждый в свою сторону.

Но сейчас Аомине двигает бедрами и Кисе кривится, дергается, с трудом глотая стон. Напряжение в паху он удержать не может, оно скручивается пружиной и вдруг разгибается, резко и сладко. И ужасно стыдно. Кисе тяжело дышит и, наконец, отталкивает Аомине, пихает в грудь кулаком и поднимается. Костяшки пальцев разбиты в кровь. Небо над головой густо-розовое. Кисе одергивает шорты, облокачивается на ограждение и смотрит вниз. Во дворе — никого.

— Вы все слабаки, — говорит за спиной Аомине. Кисе только плечами пожимает, хотя внутри у него пусто и больно.

— Да плевать.

Он разворачивается и идет к чердачному выходу, знает, что Аомине смотрит ему вслед. Кисе не оборачивается — тут уже ничего нельзя сделать.