Драбблы по Yami no Matsuei для Elruu

[DeUmbridge]

Для тебя, Ру, чтобы приятнее было ждать подарка.

Название: Друг
Автор: Umbridge
Фэндом: YnM
Размер:: драббл, 439 слов
Пейринг: Мураки Кадзутаки/Мибу Ория
Рейтинг: PG-13
Жанр романс
Краткое содержание: Слова обретают новое значение

Друг

Все становится другим. Слова приобретают новый смысл, чужое присутствие вдруг становится в тягость. Даже когда рядом Укё. Стоя на мосту, они с нетерпением ждут, когда она поцелует Кадзу — легко и невинно, обнимет Орию — и уйдет. И даже ее чистые поцелуи и объятия вызывают ревность, печальную и злую, не имеющую права на существование, и от этого еще более болезненную.

Им только шестнадцать лет. А ведь еще недавно между ними не было ничего, кроме бесконечных споров, долгих прогулок в акварельных киотских сумерках, зеленого чая, который мальчикам заваривает мать Ории.

— Человек достоин быть бессмертным. И даже если умереть, то не униженным, скорчившись от боли, а здоровым, полным сил, с уважением к себе и другим. Болезнь жалка, и она делает жалким не только больного, но и его родных, с их лицемерными попытками уверить себя, его и окружающих, что они не ждут его смерти, — говорит Мураки, шествуя впереди. Руки в карманах, голова гордо поднята, взгляд устремлен вдаль. Ория спешит за ним, Ория Мибу, его друг. Волосы как всегда небрежно подвязаны ленточкой сзади, длинная челка падает на лоб, школьная куртка нараспашку — ему тесно в форменной одежде вместо привычного просторного кимоно.

— Что за бред, Кадзу! Какое к черту бессмертие! Жизнь дана нам взаймы, мы должны ее вернуть. Жизнь — это цепь перерождений, она вечна, и смерть надо принимать с улыбкой на устах, благодарно, а не трусливо прятаться от нее, — возмущается он.

Они продолжают спорить, когда желто-голубое небо розовеет, а потом становится темно-синим. Они сидят на ступенях старого чайного дома, освещенные лишь бумажными фонарями, гуляют по тихому саду, заглушая даже стрекот цикад громкими разговорами, лежат на берегу реки, слушая плеск воды, или стоят на террасе КоКакуРю, наблюдая за падающими листьями. А темы все не кончаются, падает ли снег им в волосы, обдувает ли лица теплый августовский ветер, окропляет ли ладони мягкий майский дождь. А внутри неспокойно, то ли страшно, то ли сладко. Что ждет их впереди? Будут ли они счастливы? Будут ли страдать? Кажется, они всё готовы принять с радостью, кроме расставания. Они клянутся дружить вечно, и их клятвы заключены в легких кивках головы. Нет рукопожатий, нет объятий. Они избегают касаться друг друга.

Так было раньше. Но в один день все изменилось, и когда они, наконец, остаются одни, Мураки протягивает руку, и касается пальцами волос Ории.

— Какие мягкие!

Ория смущен и возмущен одновременно.

— Брось, Кадзу, волосы как волосы. У тебя мягче, — говорит он, поводя головой, словно пытается убрать руку Мураки, но тот только глубже погружает пальцы в пряди, прохладные и густые. Река отражает еще светлое небо и темные клены, похожие на тени, и все тело наполняет томительная тяжесть. Губы Ории гибкие, плотные, как сталь его катаны, и горячее «друг» падает с моста в воду. Слова приобрели новый смысл.


Название: Оправдание
Автор: Umbridge
Фэндом: YnM
Размер:: драббл, 290 слов
Пейринг: Мураки Кадзутаки/Мибу Ория
Рейтинг: R
Жанр флафф
Краткое содержание: Ория одержал еще одну победу

Оправдание

— Мне нужно его тело. Для Саки. Я уже объяснил и не намерен больше повторять.

Ория не отвечает. Он улыбается в подушку, слышит, как человек за его спиной щелкает зажигалкой, и представляет себе, как тот прямо сидит на краю футона.

— Что за детский сад, Ория? Да, я скотина, животное. Каким был, таким и остался. И твое молчание ничего не изменит.

Ория поворачивается и смотрит на него. Мураки нахмурился — Мураки недоволен, что приходится оправдываться, но он оправдывается. А раз так, значит Ория одержал небольшую победу.

— Не жди, что я попрошу прощения, — холодно бросает Мураки.

— Мне не нужны твои извинения. Убирайся ко всем чертям из моей спальни, и сними, наконец, эти чертовы туфли.

Мураки поднимает брови, его губы кривятся, выдавая замешательство. Сейчас он выглядит точь-в-точь, как тот мальчик Кадзутака, который клялся кровью, что никогда не оставит Орию Мибу и вечно будет его другом. Семнадцать лет назад.

— Значит, убраться… — в конце концов, произносит он.

— Точно, — широко улыбаясь, Ория закидывает руки за голову. Одеяло сбивается набок, юката распахивается. Он перебирает пальцами собственные волосы, наблюдая за Мураки. Тот какое-то время смотрит куда-то мимо Ории, но потом вдруг понимает, что прощен.

— Вот как ты скучаешь без меня, Ория-кун. А я-то думал, ты мне рад, — говорит он, изображая обиду.

— Пусть тебе радуется твой шинигами.

Мураки притворно негодует:

— Значит, шинигами… Ну что ж. Мне, пожалуй, придется догнать его. Ты, кстати, снова испортил мне все.

— О, неужели? — Ория округляет глаза, вытаскивает из волос белое перо и сдувает.

— Это еще что? — хмурится тот.

— Разве ты не видишь, Мураки-кун? — удивляется Ория.

Мураки улыбается:

— Называй меня Кадзу, сколько раз просил.

— Что за чушь, Мураки, мы не настолько близки, — шепчет Ория, скользя рукой по его бедру.

— Не близки? А так? — сняв туфли, Мураки откидывает одеяло и подминает Орию под себя, не заботясь о костюме.


Название: Каждый день
Автор: Umbridge
Фэндом: YnM
Размер:: драббл, 746 слов
Пейринг: Мураки Кадзутаки/Мибу Ория
Рейтинг: NC-17
Жанр романс, драма
Краткое содержание: Каждый день рядом с Орией тот, кто не может уйти

Каждый день

Красные кленовые листья устилают дорожку к крыльцу. Осень холодная, малиново-серебряная, с инеем на зеленой траве, с бесконечно синим небом, похожим на кусок китайского шелка, такого популярного среди девочек КоКакуРю. Слышно сямисэн — тайное оружие гейш, пленяющее господ клиентов, тонкое искусство, театр одного актера. Мелодия, чистая и холодная, звучит в пустом саду, дрожит в тревожных сумерках, рождая в душе смутную печаль и волнение.

— Мой дед и брат деда были смертниками, токко тай. Продолжили традицию, заработали право отдать жизнь в бою. Да. Усмехаешься. Тебе не понять, что такое честь самурая. Ты свой цинизм выпестовал, взрастил, никуда не денешься теперь. Я бы тоже так отдал свою жизнь… Красиво умер, как природа осенью умирает. На войне, сражаясь, но войны нет. Так что придется просто жить. Пусть все идет своим чередом.

Ория хмуро смотрит в окно, на листья. Они срываются и медленно, очень медленно ложатся на гладь пруда. Воздух дрожит, напоенный влагой. На стекле, будто нарисованная тушью, распласталась ночная бабочка. Ория досадливо качает головой:

— Дед и его брат — они не понимали, за что сражаются. Но у них были убеждения. И у меня они есть. Лишь благодаря им я еще могу себя уважать. Ладно. Ты все равно не поймешь.

Он раздраженно мотает головой, потом встает и гасит лампу:

— Пора спать.



В темноте снег такой белый. Он лежит мягкими подушками на ветвях елей, его так много повсюду, что можно слепить целое войско снеговиков. Пруд замерз, и в нем, словно бабочки под стеклом, краснеют листья. Давно стемнело.

— Чертовы воры. Ничего не сходится. Сколько раз пересчитывал! Нет, ты мне не помощник. Амбарные книги… — Ория закусывает кончик палочки, силясь понять, что упустил, низко склоняется над листом, исписанным иероглифами. — Считаешь, что я — просто делец без воображения? А ты тогда кто? Ты просто идиот, Мураки!

Ория поднимает голову:

— Еще немного и мне пора будет заказать очки. Как у тебя. Позор. Человек в очках — человек с ограниченным кругозором. Так говорил мой отец… Ну, ты-то, конечно, не такой. Ладно. Что толку спорить. Как же холодно Я иду спать, — Ория ёжится и поднимается на ноги, подтягивая на плечи ватное кимоно.

Огонек лампы гаснет, КоКакуРю погружается в синий холод ночи.



Как справиться с трепетом? С невыразимой нежностью, с неуёмной страстной тоской, охватившей сердце? Когда повсюду цветет сакура, звенят ручьи в саду камней, когда небо темное, звездное, а воздух напоен пьяным ароматом весны?

Природа начинает новый круг жизни, и новая энергия звучит в пении птиц, в мягком хрустальном шепоте служанок, тихо обсуждавших у пруда свои маленькие беды и радости.

— Эй, вы там! Быстро в дом, хватит шушукаться под моими окнами! — кричит Ория, отодвигая створку сёдзи.

— Простите, Мибу-сама! — девушки испуганно кланяются и быстрой стайкой убегают в темноту, семеня по дорожке сада.

Ория захлопывает створку:

— Вот так, совсем потеряли уважение. За кого они меня принимают? — бормочет он, присаживаясь на татами. — Мураки, почему у меня на сердце так неспокойно? Может быть, мне надо больше работать и меньше курить? Или, может, мне сходить к гейшам. Ты все равно не станешь ревновать… Или станешь? Если так, тем более пойду. Ты-то никогда не считался с моими чувствами. Водил своих… тьфу… прямо сюда, в мой ресторан… Мураки… — он резко встает, рукава кимоно взлетают, колыхаются, как языки пламени. Перетянутые алой лентой волосы падают между напряженных лопаток:

— Иди к черту, Мураки! Убирайся! А я напьюсь. И пусть завтра болит голова!



Лето в этом году наступает внезапно. Ночь жаркая, душная, цикады не замолкают. Их стрекот сливается с шумом воды в саду камней, с уханьем совы в еловом лесу. Безумный, томительный запах цветов, такой же густой, вязкий, как запах похоти. Седзи раздвинуты, в комнате темно.

Ория лежит, широко разведя колени. Юката распахнуто, одна рука быстро двигается — вверх-вниз — по члену. Другая — сзади, между ягодиц. Пальцы сложены щепотью. Ория с усилием проталкивает их в себя, глубоко, резко. В паху от желания саднит. Пальцы не могут погасить огонь, утолить страсть, которая горит у него внутри, но больше ему рассчитывать не на что. Несколько рывков бедрами, и Ория кончает.

За окном кричит какая-то птица, истошно, горько. Луна освещает комнату, и в ее неверном свете линии кажутся слишком четкими и резкими. Ория лежит на татами. Ему холодно, несмотря на жару. Внутри пусто и тревожно. Он садится, вытирая пальцы влажным полотенцем. Потом встает. Ему вдруг кажется, что он что-то упускает, что-то важное. И из-за этого все идет не так.

— Ладно, Мураки. Посмотрел и хватит. Все равно ты не можешь дать мне больше, — Ория подносит к лицу беловолосую фарфоровую куклу и целует ее в губы. — А вот тебе и поцелуй… Ты ведь любишь после этого дела поцеловаться. Ну, спи… — Он убирает куклу в коробку и закрывает крышку. — Спокойной ночи, Мураки. До завтра.