С днем рождения меня!

Желаю себе удачи и счастья и вдохновения, и вообще дофига всего! Ура!))

@темы: пражизнь, праменя

---

Поздравляем Райнера!

Чувак, с днем рождения тебя! Желаю тебе выжить и спасти Берта!

---

Уже сто лет ничего не писала)) В общем, бобик сдох и работает дома сегодня.
Вообще эти два месяца были просто безумные: работа, после работы ремонт, потом работа, потом ремонт, в общем пиздец ремонт это пиздец, особенно если учесть, что мы вдвоем с мужем его делали, ну еще помогала нам одна добрая душа. И у нас был челлендж положить пол, покрасить потолки, поклеить обои и собрать новую мебель в кухню коридор и две комнаты ахахахаха
Параллельно не обошлось без моего фирменного - удаление зуба, который как водится, загноился, ангины под конец.
Для бешеной собаки сто верст не крюк чо))

Господи, и кажется, это все закончилось

В воскресенье ранним утром улетаем на Кипр, пожелайте мне удачи, чуваки

Вопрос: Амбридж поправится, отлично долетит и супер отдохнет

1. ДА!		47	(59.49%)
2. Не сцы, все будет ок		32	(40.51%)
Всего:		79 Всего проголосовало: 51

---

Ничего не успеваю писать, ни в днев, ни фички, ничего. Очень грустно, мне очень нравилась фандомная движуха, но что поделаешь.

---

1. Завтра на работу, как хочется поорать об этом и поныть!!!! ААААААА бля!!! Все поорала, пошла дальше.

2. Все-таки "Ночной администратор" такая беспомощная фигня. Спросите, зачем я его пересматриваю? Просто любуюсь бггг Хиддлстон там невозможно прекрасен, и вокруг него столько прекрасных мущин.

3. Взяла номерок на Бличе Фесте, не могла пройти мимо. Теперь надо главное что-то написать,а то последнее время я так хорошо и спокойно жила и ничего не писала. Наверное, на работе хватает писанины.

@темы: пражизнь, о наболевшем, планы, Bleach

---

1. Пересматривали первого Тора, и Ясик почему-то решил, что Локи - это его друг Кирилл. Так переживал за него и плакал в конце, пришлось показать начало следующего фильма, чтобы доказать, что Локи-Кирилл жив

2. Покрутила сегодня руль впервые в жизни, так понравилась, теперь точно знаю, что хочу получить права

@темы: пражизнь, праменя

---

Высотка

Вчера посмотрела Высотку. Супер фильм, том прекрасен!!! Поразили люди, которые выходили посреди сеанса со словами: непонятно ничего. По моему фильм совершенно прозрачный. Ну и том шикарный да)))

---

ШВ Шингеки

Когда-то там будут шиперские войны в Шингеках.
Не хотите ли сходить командой райбертов? Буду рада всем любителям пейринга, обожателям пейринга, уважателям пейринга и всем, кому не все равно.
Отмечаемся в комментах.
Уже в команде - я, Таро, Айрис, SleepwalkerLow, alinajames, gloria dei, Renie_D.

@темы: фесты, Shingeki no Kyojin, Райберты

---

флешмоб

Если вы это читаете и у вас есть минутка, оставьте в комментариях воспоминание, связанное со мной и вами. Маленькое, большое, первое, важное — любое! И уносите по желанию флэшмоб к себе.

@темы: флешмоб

---

Девушка из Дании

Теперь, если буду проходить предновогодний флешмоб, знаю, что написать на вопрос: разочарование года. Фильм "Девушка из Дании" я очень ждала, чуть в кино на него не пошла. Красивый очень был, прельстивый промо ролик. И вот я посмотрел... Это просто пиздец. Давно я не чувствовала себя такой обманутой. Сижу теперь и думаю - это тенденция снимать фильмы на отъебись, или просто режиссер облажался? Спойлерить не стану, но на мой вкус фильм фальшивый от и до. Такое ощущение, что современные куколки в декорациях изо всех сил играют сюжет.
Печально.

@темы: синема

---

С Днем рождения, Эрен!

Написано на фест в честь дня рождения крутейшего титана тысячелетия))

Название: Кого ты вспомнишь
Пейринг: Эрен/Энни
Рейтинг: PG-13
Размер: 1818 слов

Она видит каменные стены изо дня в день, видит решетки и лица за ними — ненавидящие, равнодушные, любопытные, в них много всего: есть и сочувствие, и жалость, и страх. Вот только Энни не понимает, чем вызывает такие чувства. Кто она такая? Никто. Она сидит на кровати, последние дни ей даже руки не фиксируют у спинки, а в рот не вставляют кляп. Да и зачем бы? Она ведь просто… человек?

Они переговариваются, стоя по другую сторону металлических прутьев, о чем — Энни не вслушивается, до нее долетают только обрывки разговоров, она бы сравнила их с брызгами, или с эхом, или еще с чем-нибудь, если бы в памяти осталось больше картинок. Но голова совершенно пуста, новые впечатления накапливаются не быстро.

Энни даже не уверена, что вне каменных стен есть что-то еще. Охрана, металл, гладкие серые плиты пола — тут безопасно, но Энни тревожится. Во снах вокруг нее собираются тени, ходят, говорят, вытягиваются до небес и рассыпаются, кричат, но яснее не становится, и она просыпается напуганная, опутанная нитями кошмара, не в силах перебороть беспомощность и вспомнить.

— Расскажи, где они? Куда они ушли? Где ваша деревня?

Энни молчит. Ни белокурый парень, которого зовут Армин, ни женщина в очках, Ханджи, ни другие не могут вытряхнуть из ее памяти ни одного воспоминания.

А потом она слышит его голос и по-настоящему просыпается.

День как день. Или ночь как ночь. Неизвестно, встает солнце или садится. Энни помнит, что оно должно делать либо одно, либо другое. В любом случае, в тот миг она не знает, осталось ли еще в природе небо, утро, вечер, она просто слышит его голос и поднимается с кровати. Голос приближается, шаги грохочут по лестнице, отлетая от каменной кладки, тусклый свет падает и рассеивается в коридоре за решеткой. Энни подходит и кладет руки на прутья. Двое выходят к ней с другой стороны — один низкий, с цепким взглядом и треугольным лицом, другой — повыше и помоложе. Хмурый смотрит на Энни, она чувствует его взгляд, но сама глядит на второго. У него красивое лицо, но не в этом дело. Дело в том, что она его знает.

— Кто ты? — спрашивает Энни, напряженно хмурясь.

— Эрен, — отвечает он, его глаза сверкают в свете факелов. Огни плещутся в глубине черных зрачков, в самой черноте радужки, но Энни уверена — настоящий цвет — зеленый.

— Ты знаешь меня? — продолжает Энни, собственный голос звучит хрипло и неуверенно, оттого слишком резко. Ей плевать. Главное — услышать ответ.

Эрен кивает:

— Да. Ты Энни Леонхард.

Кто-то возможно уже называл ее имя, вот только Энни слышит его по-настоящему только сейчас.

— Я — Энни Леонхард, — повторяет она. Сегодня ее имя обретает смысл.


Он тихо о чем-то переговаривается с хмурым. Тот кивает коротко, косится на нее и выходит, оставляя Эрена одного, точнее с Энни, но она не в счет. Эрен подходит к решетке с другой стороны, он ее не боится, не смотрит с любопытством, в его взгляде немного ненависти и много огня, причину которого Энни не может объяснить.

— Ты помнишь меня? — спрашивает Эрен, стискивая прутья прямо над ее побелевшими от напряжения пальцами. Кажется, от его рук исходит жар, кажется, глаза пылают.

— Да, — кивает она. Совершенно уверенно.


Они называют это прогрессом. Энни наплевать. Она ждет, когда придет Эрен, потому что рядом с ним она вспоминает, медленно, по кускам, но все же туман рассеивается. Она сидит на кровати, смотрит на Эрена, который устраивается на стуле напротив, и старается уцепить за хвост всплывающие со дна памяти картинки.

Желтый утоптанный песок плаца.

Откуда?

Удар, переворот, и Эрен лежит на желтом песке и смотрит на нее снизу вверх.

— Скажи, где ваша деревня, — задает Эрен набивший оскомину вопрос. Энни качает головой:

— Не помню, но помню плац, и ты лежишь на спине и смотришь на меня снизу вверх. Такое было?

— Да, — отзывается он. Они молча пялятся друг на друга, свет факелов дрожит и колышется, как кусок тряпки на ветру. Потом Эрен поднимается.

— Приду завтра, — бросает он на ходу и поглядывает на нее, вставая и отодвигая стул.

Он уходит, а Энни остается. Тоска чернеет, тревога растет.


Он приходит снова. Растрепанный — волосы хочется пригладить, — в мятой рубашке, форменных — наверное — брюках и блестящих сапогах. Садится на стул, широко расставив колени.

— У меня был отец? — задает вопрос Энни.

Эрен кивает.

— Был.

Его ответ нужен только для того, чтобы убедиться. Эрен — ее связь с потерянным миром, звено в цепи. Плац, Эрен на спине у ее ног, приемы, которым научил ее отец. Так просто, достаточно потянуть за одну ячейку, за ней появляются остальные.

Эрен Йегер. Такой же, как мы.

Как кто?

Энни возвращается на кровать, значит, встреча закончена. Эрен отодвигает сапогом свой стул.

— Что в тебе такого? — пружины скрипят, когда она садится, Эрен замирает, вцепившись рукой в спинку стула.

— Я шифтер, — наконец отвечает он.

— Кто?

Эрен разворачивается, шагает к решетке, хватается за прутья и смотрит прямо на нее, пристально, внимательно, и Энни может рассмотреть, какие яркие у него глаза.

— Куда они ушли, где ваша деревня? — он задает вопросы тихо, но Энни слышит каждое слово. Деревня, отец… Решетки исчезают на миг, перед ней вырастают деревья, упираясь в серое небо, между деревьями дома, натыканные по склону, а рядом с ней — мужчина с морщинистым лицом.

— Ты можешь, — подбадривает он.

Мираж рассеивается, возвращается камера и бледное лицо Эрена за решеткой.

— Не знаю, — отвечает Энни.


Эрен приходит и на следующий день, приходит один, Энни с удивлением отмечает, что больше никто ее не беспокоит. Когда Энни видит Эрена, туман в голове начинает рассеиваться, плотная штора — отодвигаться, или всего лишь колыхаться, но за ней что-то виднеется время от времени. То горы, то люди, то небо, то деревянные постройки.

Энни кладет Эрена на лопатки. Энни наблюдает, как Эрен дерется с другим парнем. Энни настолько хорошо помнит Эрена, что воспоминания так и липнут к мыслям о нем. Почему? Почему она так хорошо помнит его?


— Ты мне нравилась, — признается он однажды. Энни распрямляет плечи. Он тоже ей нравился, наверное. Так ей кажется. И он нравится ей теперь. Ей просто хочется смотреть на его лицо часами, тревога усиливается, когда он рядом, но так даже лучше, потому что она начинает чувствовать себя живой.


— Мне надо до тебя дотронуться, — просит она однажды. Эрен хмурит брови, сдувает челку со лба.

— Не уверен, — бросает в ответ.

Энни дергает плечом.

— Если хочешь, чтобы я вспомнила. Подойди, я тебе ничего не сделаю.

— Уже хорошо, а то ты можешь…

Энни ухмыляется. Ухмылка дается так трудно, ее лицо задеревенело, стало бесчувственным, неживым, словно она не улыбалась триста лет. Или вообще никогда.

Эрен неуверенно кривит губы, хмурится сильнее, потом озирается, как будто видит коридор впервые. Энни замечает, что у него при себе нет оружия, хотя у других, которые заходили к ней раньше, оно всегда было. Ему не нужно защищаться? Почему?

Эрен поднимается со стула, подходит к решетке, Энни тоже поднимается и приближается с другой стороны. Они останавливаются друг против друга.

— Давай, — выдыхает Эрен, его слова звучат как приказ, в них столько уверенности и даже власти. У Энни захватывает дух, она набирает в грудь побольше воздуха, медленно выдыхает, лицо вспыхивает, ладони становятся влажными.

«А ты точно хочешь?» — тянет внутри тоненький голосок. «Точно», — отвечает ему Энни и, подняв руку, касается щеки Эрена. Кожа под пальцами горячая, слегка шершавая, собственный пульс бьется на кончиках пальцев, когда Энни медленно проводит линию до его губ. Вспышка, воспоминание, как молния, — рот Эрена у ее рта, рука на затылке.

— Мы целовались?

Эрен опускает веки, потом снова таращится прямо ей в глаза. Энни слушает грохот своего сердца и вспоминает: отряд, тренировки, отбор.

Кто же она такая? Она солдат?

Нет.

Что-то мешает ей остановиться и не копать дальше.

— Хватит, — Эрен делает шаг назад, тут только Энни замечает, что его грудь ходит ходуном, что он тоже краснеет, как, наверное, она сама.

— Хватит, — повторяет он.

— А ведь у меня почти получилось, — отзывается Энни, возвращаясь на кровать. В эту ночь сны ей снятся горячечные и яркие, и она просыпается с мыслью: «Ну вот, теперь я действительно не сплю».


Эрен возвращается назавтра, хотя Энни боится, что он больше не придет. Спустившись, он оборачивается к лестнице, словно проверяет, что там никого нет, достает ключи из-за пояса и отпирает замок.

Энни сразу понимает, что он нарушает приказ.

— Черт, — словно подслушав ее мысли, цедит он, запирая камеру изнутри. — Черт. Зачем я только это делаю.

— Потому что ты ничего не боишься? — хмыкает Энни. — Потому что ты идиот? Или тебе так сильно нужны мои воспоминания? Но ведь я могу вспомнить что-то плохое, так?

— Сколько слов сразу, — огрызается он. Энни еще не успела подняться с кровати, когда он оказывается рядом и хватает ее за горло.

— Ты…

Энни молча смотрит ему в глаза.

Эрен легко встряхивает ее, разжимает пальцы и опускается рядом.

— Давай, прикоснись ко мне снова, если это помогает.

Энни улыбается шире.

— Не боишься? Точно?

Эрен улыбается в ответ, слегка безумно, как ей кажется. Как конченный псих, если подумать.

— Нет! — шипит он, снова стискивает пальцами ее шею сзади и прижимается губами к губам. Все тело словно наполняется горячим воздухом, раздувается и пульсирует. Какое знакомое чувство. Энни зажмуривается, впускает его язык между зубами, вдыхает его запах. Картины пляшут, закрывая одна другую, заполняя голову, опьяняя, одуряя, путаются, превращаясь в месиво. Энни не может сейчас обдумать все, она обнимает Эрена за шею и тянет к себе, тянет на кровать.

Они падают, она на спину, а Эрен на нее, тело будто само знает, что делать, когда бедра сжимают его бедро, когда рука скользит вниз по хребту и под пояс штанов. Эрен сжимает в кулак ее волосы, выпускает, ведет ладонью по щеке, вниз, по шее, по ребрам и обратно, под рубашку. Трет и поглаживает ладонью сосок. Энни сильнее прижимается к нему, дрожит и двигается, не в состоянии остановиться.

Словно они уже делали так раньше.

Словно они делали много чего другого.


А потом ей становится слишком хорошо, ее охватывает зуд, который нужно унять, она не может терпеть ни секунды. Эрен сует руку ей между ног, как будто понимает это, и она делает то же самое. На несколько секунд все останавливается в густой жаркой пульсации. Раз, два, три.

Энни дергается и замирает. Волна за волной относит ее обратно, туда, где теперь полная ясность. Она знает все.

Кто она, откуда она и почему они с Эреном похожи.

Он тоже знает, поэтому рука возвращается на ее шею.

— Ты ответишь на вопросы, — цедит он, все еще тяжело дыша ей в губы.

Энни ничего не говорит, она решает задачу, самую сложную задачу в жизни.

— Я все равно не дам тебе сбежать, как не дал в прошлый раз. Мы не дали.

Энни вздыхает. Ей нужно всего лишь укусить себя за щеку, а дальше будь что будет. Где-то далеко — отец, другие шифтеры, родная деревня.

— Я все расскажу, — говорит она наконец.

Эрен вглядывается в нее, естественно, не верит. Но Энни не делает попыток высвободиться.

— Можешь снова надеть на меня колодки и вставить кляп. Я не сбегу, не бойся.

— Почему? — спрашивает Эрен. Энни дергает плечом.

Ей трудно подобрать слова так сразу.


Наверное, дело в том, что ей правда нравится Эрен. Или в том, что ей нравятся люди. Или и в том, и в другом одновременно. Или так у нее больше шансов вернуться к отцу. Она вспоминает Райнера, Бертольда и мысленно извиняется перед ними.

— Тогда начинай с самого начала, — просит Эрен, разжимая хватку. Она все еще может попытаться сбежать, но вместо этого садится рядом с ним и начинает рассказ. «За ним будущее», — шепчет ей тоненький голосок, и Энни соглашается.

@темы: мини, G - PG-13, фесты, гет, Shingeki no Kyojin, Эрен Йегер, Энни Леонхарт

---

Еще одна команда деанонилась. Вот что у меня есть от АнК))

Так и было!

@темы: AnK, Рики, Ясон Минк

---

А это вот досталось мне от Реборна, тоже за один фик, но зато какой!

@темы: Дино, Хибари, Reborn

---

В зосаны я изначально писать не собиралась, так и сказала чессно, но... как оно и бывает со мной, взяла да и написала мини на спецквест

@темы: ЗоСан, One Piece

---

Закончилась ЗФБ, не все команды еще деанонились, ощущения спорные.

1. Шингеки. Команда отличная, все ребята молодцы всех люблю! Старалась нести побольше, ну что уж принеслось в итоге)) Конечно, то что наши выкладки в дежурке встречали традиционно: "основная говно" - слегка достало, но в целом все было отлично, ну и еще раз - наша командочка лучше всех! И огромное спасибо за отзывы прекрасным читателям

2. Реборн - написала один фик и фсео. На большее меня не хватило. Но зато фик писала и дрочила, не покладая рук.

3. Особенно удивили Ниичаво. Не ожидала, что будет так здорово, так зажигательно, так дрочно. Специально перечитала канон перед игрой и столько там нафанонила

Об остальных напишу попозже, в целом на этот раз серьезно не хочу идти на фб. Устала и заипалась, если честно

@темы: фесты, Shingeki no Kyojin, Ниичаво, Reborn

---

Не могла не!

@темы: Shingeki no Kyojin, Эрен Йегер

---

Если кому интересно

Отвечу на любые вопросы про свои фанфики: что осталось за кадром, что значило то-то и се-то, за что я так с тем-то и той-то, и что на самом деле думал этот и этот))
Ну или проще, кто хочет: вы называете фик, а я выдаю вам пять фактов, связанных с ним. Но осторожно, ответы могут быть любые.

@темы: флешмоб

---

Название: Прикосновения
Автор: Доктор Амбридж
Бета: после деанона
Размер: мини, 2764 слова
Пейринг/Персонажи: Рауль Ам/Катце
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: постканон
Краткое содержание: Катце снова решается рискнуть, не зная, как изменится его жизнь на этот раз.

Катце согласился. И на то, несомненно, была причина.

Он понял, какая, — только когда ответил «да» на предложение, обещавшее ему пытки, мучительные, долгие — возможно, ценой жизни, кто знает. Вполне вероятно, что он умрёт уродом, мучаясь от боли на операционном столе. И всё же он согласился.

Такова была его жизнь.

Он не удивился, когда произнёс «да» в ответ. Многое раньше Катце делал не по своей воле — но это решение принял сам. Даже если оно стало последней глупостью в его жизни. Глупости Катце всегда удавались, с ними ему даже везло. Если подумать, Ясон мог убить его, и не раз, — но сделал своим помощником, почти доверенным лицом, из-за глупости. Почему бы не позволить себе ещё одну?

Сомнений не было. Катце поднялся из-за стола, затушил окурок в пепельнице и затянул потуже пояс плаща. Аэрокар ждал снаружи, на три этажа выше — там, где сейчас светило солнце, бушевала весна. Что толку теперь размышлять, правильно он поступил или нет?

Катце запер кабинет, направился к старому лифту — дань сентиментальности, не иначе.

На улице было светло и ясно, солнечное кружево лежало на тротуарах, ещё свежее, нетронутое, листва сверкала утренней росой. Дверца аэрокара поднялась, приглашая Катце в чёрное, пахнущее кожей нутро. «Вперёд, поехали к твоей судьбе»!

Он забрался внутрь, откинулся на подушки и закурил. Скоро всё изменится для него, раз и навсегда. Ведь господин Ам всегда был хозяином своего слова. Ему удавалось менять пэтов так, как требовали заказчики. Он не смог изменить только Ясона Минка — но тут любой бы прокололся.

«Вот мы и добрались до сути», — Катце стряхнул пепел и прикрыл глаза, позволяя аэрокару нести себя к башне Эос.

Причина лежала на поверхности, простая до банальности. Всё дело было в Ясоне и Рики, как обычно.


— Добрый день, Катце.

Катце видел только спину Ама. Его волосы, волнистые, тёплого оттенка, были сейчас спрятаны под шапочку. Значит, за дело возьмётся он сам, компьютер будет только ассистировать.

— Раздевайся здесь, — Ам махнул рукой в сторону небольшого белого бокса за перегородкой, — ложись сюда, — указал на широкое операционное кресло. — И я расскажу тебе, с чего мы начнем. И что будет дальше.

— Благодарю, господин Ам.

Тот не ответил.

Катце зашёл за перегородку, разделся догола, не испытывая ни стыда, ни страха. За широкими окнами лаборатории сияло прозрачное яркое небо, внизу сверкали крыши и стекла домов и деловых центров. Катце смотрел в окно, пока вешал плащ на вешалку, стягивал брюки, убирал бельё в специальный пакет. Он вспомнил себя двенадцатилетним, свой страх, беспомощность и отчаяние. Как же давно это было!

Сегодня он не боялся. Старая жизнь закончилась в тот день, когда погиб Ясон Минк. А может, чуть-чуть раньше — когда Катце впервые понял, как Минк изменился. Рики изменил его. Совершил невероятное. Катце хотел знать, что с ними случилось. И хотел испытать сам, пока жив.

— Ты можешь... — говорил ему Ам, когда впервые спустился в его подвал. — Поучаствовать в полезном эксперименте.

Катце ответил «да» быстрее, чем обдумал все «за» и «против». Ам посмотрел ему в глаза — и Катце кивнул, чтобы не осталось сомнений. Он был уверен — они оба думали об одном и том же. Им было любопытно. Вот самая главная из причин.


Катце лёг в кресло. Мягкие прозрачные оковы тут же припечатали его руки и ноги, сверху опустился экран, и мягкий голос Ама приказал:

— Расслабься. Сейчас я введу анестетик, и ты уснёшь. А когда проснёшься, твоё тело изменится. Большего тебе знать не стоит.

Катце прикрыл глаза, подтверждая, что понял.

Тело изменится — но не только оно. Катце глубоко вздохнул — пальцы на руках зудели, сердце забилось быстрее обычного. Последний раз поймал взглядом ясное небо и солнечные блики на стеклянных пробирках. «Прощай, старый мир», — подумал он и отключился.


Во сне Катце чудилось, что он попал в кокон, и мягкие стенки гладят, ласкают его. Сначала было приятно — но потом захотелось освободиться, до судорог, до паники. Катце закричал и открыл глаза. Ему мешала спать простыня — она опутала его, касалась кожи, тёрлась, заставляя чувствовать… что-то. Он попытался скинуть её, но ничего не вышло, руки едва слушались.

— Успокойся, — голос Ама следовал впереди своего хозяина, мягкий и глубокий. Катце наконец взял себя в руки, повернул голову и увидел, как Ам входит в палату. — Я не стал держать тебя в нейтральной среде до самого пробуждения. Мы и так потратили слишком много времени на заживление и адаптацию.

— Сколько я здесь?

— Неделю, по ускоренной программе.

Катце кивнул, рассматривая его. Тёплые волосы, тёплые глаза, мягкие губы, красивое лицо, по-настоящему идеальное. Ясон Минк таким не был никогда. Голова слегка закружилась, накатила тошнота, и вместе с этим — боль внизу живота. Тянущая и даже приятная, скорее зуд, пульсация, жар. Катце невольно сжал себя между ног — под тканью простыни было твёрдо и горячо.

Он едва не рассмеялся.

Ну надо же, давно забытое ощущение.

— Думаю, для проверки ещё рано, — Ам подошёл совсем близко и сел на стул возле кровати. — Немного седативного, тебе надо поспать. Не пожалел о своём решении?

Катце покачал головой.

— Мы оба знаем, зачем я согласился, — проговорил он. Голос чуть заметно хрипел, а сердце колотилось, как безумное.

— Спи, Катце. Когда ты очнёшься, возможно, станет немного легче, — ответил Ам, — и я приду осмотреть тебя.

Он взглянул на руку, которой Катце всё ещё сжимал свой член, — и Катце тут же разжал пальцы. Ам кивнул, нажал на едва заметную белую кнопку на белой панели — и Катце снова уволокло в сладкую и бесконечную глубину без картинок и смысла.


В следующий раз он проснулся от того, что зуд в паху стал просто непереносимым.

— Интересно… Неужели это настолько сильное ощущение, — услышал он сквозь туман и пульсацию. — Многое бы отдал, чтобы понять.

Катце застонал и открыл глаза. Простыни не было, он лежал совершенно голый, и Ам рассматривал его, поглаживая пальцами от колена до паха. На его лицо падали тени, и оно казалось настолько человечным... Никто бы не подумал сейчас, что перед ним — искусственное существо.

— Вы думаете, оно может быть полезно? — выдавил Катце, приподнимаясь на локтях и тоже рассматривая себя.

Ам пожал плечами и убрал руку.

— Не знаю. Но Ясон погиб ради этого. Скорее я хочу показать, что чувственность бесполезна, если ты не пэт.

Показать? Катце кивнул. Показать всем и, конечно, себе. Он понимал.

Ам поднялся, ещё раз взглянув на Катце.

— Возможно, я просто хочу разобраться, как это работает.

— Но почему вы предложили именно мне? — вопрос, который надо было задать с самого начала, — и который Катце не задал, потому что не хотел упустить шанс. Правило номер один: если на самом деле не хочешь упустить шанс, не задавай вопросов.

— Не знаю, — ответил Ам, убирая волосы со лба. — А теперь отдыхай.

Но Катце не мог отдыхать, даже когда тот вышел и дверь за ним плавно закрылась. Запах, прикосновение отпечатались на коже Катце. Внутри него словно дрожало что-то, настырное, надоедливое. Катце застонал и зажмурился, пропуская через себя, словно электричество, бесконечные волны прикосновений — спиной к простыне, бедром к бедру, ладонью к животу. Даже воздух, оказывается, имел вес. Тёплые струи сменялись холодными, холодные — ледяными, и так по кругу.


На следующий день его подняли и отвели мыться.

— Ты боишься воды? — спросил Ам, возникая из ниоткуда. Катце слышал его голос, стоя перед струями и не решаясь сделать шаг вперёд.

— Слишком много новой информации, — отозвался Катце, пытаясь справиться с дрожью. — Вы наверняка понимаете, о чём я.

— А знаешь, я думал, почему выбрал тебя, — голос позади стал ещё глубже, перемешался в воспоминаниях Катце с прикосновениями и казался почти ласкающим.

— И пришёл к выводу, что из всего мусора ты мне наиболее симпатичен.

Катце зажмурился и шагнул под воду. Когда струи обрушились на него, Катце закричал.


Он мог понять, что сделало Ясона Минка человеком. Теперь он мог понять всё. Прошла неделя, или, возможно, чуть больше, когда Ам пришёл к нему, сел на кровать и коснулся его плоти пальцами без перчаток.

— Каковы ощущения? — спросил он, с любопытством наблюдая за лицом Катце. За маской, которая менялась, за искривлениями и спазмами. Пальцы скользнули вниз, к яйцам, потом на промежность и ниже.

— Так?

Катце запрокинул голову и застонал.

— Вы-то сами… не хотите попробовать?

Ам ухмыльнулся, двинул рукой вверх, и Катце кончил на его пальцы. Впервые. Впервые в жизни.

— Нет, не хочу. Все, чего я хочу... — заговорил Ам, и его голос звучал в сотни раз холоднее, чем обычно. Но Катце почудилось в нём слишком много личного. И это Катце мог понять. — ...Доказать — в первую очередь себе, но и другим, — что это только мешает… Впрочем, это не твоё дело.

Ам поднялся с кровати, не глядя на него, и Катце с удивлением поймал себя на том, что хотел бы сейчас видеть его лицо. Но Ам не обернулся и вышел из палаты, не сказав больше ни слова. Катце откинулся на подушку и уставился на мигающие лампочки приборов. Мир изменился. Катце провёл по ткани пальцами — ткань была чуть шершавой и ещё тёплой. Он погладил нагретое место, потом тронул каплю спермы. Прохладную, скользкую. Растёр между пальцами, поднёс к лицу. Ему всё ещё казалось, что он спит, — но теперь сон не пугал, а нравился. Катце коснулся металлического корпуса кровати, потом погладил собственные волосы. Мягкие, они скользили между пальцами, вызывая приятную дрожь под кожей.

Катце никогда не был трусом. Напротив. Вот и теперь, когда первый страх прошёл, ему захотелось узнать о новом мире всё.


Ам пришёл и на следующий день. Катце совершенно нечего было делать, и он размышлял о странном решении Ама изменить именно его. Катце вспоминал их нечастые встречи по делам чёрного экспорта, короткие разговоры, взгляды, ничего не значившие тогда, но приобретавшие вес сейчас. И пришёл к выводу за ночь, которая у него была, что Ам всегда относился к нему с интересом.

Когда дверь отъехала, Катце уловил краем глаза движение, услышал шорох одежды и почувствовал запах.

— Снова вы? — сердце забилось чаще, лицо словно вспыхнуло, и Катце даже потрогал щёки руками — кожа и правда стала горячей.

— Да. Мои исследования не закончились.

Катце обычно не пил спиртное, зато частенько курил запрещённые препараты. Сейчас он чувствовал себя так, словно выкурил пару сигарет из спецзаказа — голова кружилась, в висках стучало, вот только хотелось скорее пошутить, чем убить себя. Впрочем, Катце никогда не задерживался надолго на мыслях о самоубийстве. Он считал, что ему повезло. Возможно, не так уж и ошибался. Катце откинул простыню и немного развёл колени.

— Продолжим испытания?

— Ты ведёшь себя странно, — Ам застыл рядом с кроватью. Катце видел его сейчас так ясно, как не видел никогда раньше. Его узкое лицо, высокие скулы, яркие глаза и волосы, цвета, очертания были одновременно чёткими и размытыми — как если бы Катце был пьян и смотрел через пелену дурмана.

— Я тоже провожу свои исследования, — правильно, так и было. Причина, по которой он согласился, причина риска, страданий и унижения — лежала на поверхности, только наберись смелости взглянуть.

Катце знал, что Ам тоже почувствовал на себе силу их огня — Ясона и Рики.

— Какие?

— Новые органы должны работать. Я хочу знать, как с этим теперь жить.

Ам ухмыльнулся, и ухмылка эта осветила его и без того красивое лицо и сделала живым.

— Добро пожаловать в мир ненужных страстей. Ты уже чувствуешь, что они мешают тебе?

Катце пожал плечами, откинувшись на подушку и не сводя взгляда с Ама.

— Нет, но эксперимент только начался, — отозвался Катце. Ам наконец сел, и помедлив, положил руку ему на живот.

— А я уверен, — ответил он, рисуя на животе Катце круги. Катце закрыл глаза — зрение только мешало, теперь настало время чувствовать кожей. Бёдра чуть подрагивали, он сильнее развёл ноги — но Ам не торопился. Каждое его движение было выверенным, словно он прятался за этой точностью.

— Позвольте мне предположить, господин Ам, — прошептал Катце, облизывая губы. Он не видел, кивнул ли тот, но продолжал: — Вы испытываете себя? Вам интересно, как ваше тело будет реагировать? Ведь мы с вами в равных условиях, если задуматься.

— Ты слишком много болтаешь, — бросил Ам. Большой палец коснулся головки члена, Катце вдохнул и судорожно выдохнул через сжатые зубы.

Приборы над его головой гудели чуть слышно, привычный шум заполнял уши, мешаясь со стонами, которые потом ещё долго звенели в ушах, словно эхо. Ладонь скользила вверх-вниз, и Катце пытался поймать её движения, подстроиться под них. У него быстро получилось. Тогда Ам положил руку ему между ягодиц и чуть надавил.

Вскрикнув, Катце открыл глаза — Ам смотрел на него.

И Катце кончил себе на живот.


— Ты слишком торопишься, — сказал ему Ам спустя несколько минут, уже стоя у двери. Катце пожал плечами.

— Мне незачем медлить, господин Ам. Моя жизнь коротка, в отличие от вашей.

— Ты непочтителен, — ответил Ам, но в его тоне Катце не почувствовал осуждения.

— А вы — хороший друг господина Ясона, — проговорил Катце. Ам вышел, и дверь за ним закрылась. Только на миг в гладкой поверхности отразились два оранжевых солнца — и тут же погасли.

Так закончился ещё один день.

Следом за ним ещё один. И ещё. Катце считал, сколько времени уже провёл здесь. Ам приходил к нему каждый вечер. Они обменивались десятком фраз, не более, потом Ам садился к нему на кровать. В один из последних визитов Катце даже показалось, что тот готов испытать и себя тоже, раздеться, лечь рядом с ним.

Но потом он вдруг перестал приходить, и Катце занимал себя чтением сводок, просмотром программ и прогулкам по палате. Он уже начал вставать, вот только теперь не чувствовал ни обычного спокойствия, ни покорности судьбе. Его тело зудело, внутренняя дрожь не проходила ни на минуту.

А ещё Катце хотел видеть Ама.

— Правильно, что фурнитуров кастрируют, — говорил он Танагуре за окном. Катце никогда не думал о собственном одиночестве так много, как сейчас.

Смерть Ясона и Рики, равно как и их жизнь, открыла для него — да и для многих, Катце был уверен в этом, — новые просторы для размышлений.

Ам пришёл к нему снова в сопровождении дроида.

— Твоя одежда, Катце, — сказал он. Дроид положил перед Катце сложенные аккуратной стопкой вещи.

— Эксперимент не закончен, — продолжил Ам. Катце кивнул, одеваясь. — Я хочу знать, как ты сумеешь выжить в привычной среде. Помешает ли тебе новое тело мыслить ясно и чётко, как ты, не сомневаюсь, делал раньше.

Катце застегнул каждую пуговицу на плаще и оправил отвороты. Пора было уходить. Пора.

— Спасибо, господин Ам, — Катце поклонился. Старая привычка.

Ам мазнул по нему взглядом и уставился в окно, за которым только зажигались разноцветные огни металлического и пластикового города.

— Скорее всего, у тебя будет новый Айсмен, — ответил Ам. Катце пока не готов был думать об этом. Боль — всё, что оставалось в нём сейчас, боль новая, которой он ещё не испытывал. Боль и пустота от того, что приходится уходить.

Катце взял с металлической тележки свои сигареты и положил в карман.

— Прощайте.

Ам промолчал, по-прежнему глядя мимо него. И Катце ушёл, оставив позади свою камеру. Дроид довёл его до лифта и отправился по другому приказу, а Катце в одиночестве спустился в цокольный этаж. Его ждала машина, чтобы вернуть обратно, в подвал Мидаса.


Лето заканчивалось. Катце не думал, сколько прошло времени после его возвращения. Он продолжал исполнять свои обязанности, и знал, что сбоев в работе не бывает. Курил сигареты и иногда просто смотрел на других мужчин, представляя себе, какова на ощупь их кожа. Ему не обязательно было её трогать, да он и не хотел. Только иногда, лежа в постели и трогая себя, он воображал, что рядом с ним кто-то есть.

Кто-то, кто ласкал бы его.

Изменился его мир — или ещё задолго до тела изменился он сам?

Они все жили словно во сне — это он понимал теперь достаточно ясно. Холодные и пустые внутри, они возились каждый в своей луже, не привязываясь и не проникаясь достаточно крепко.

Изменившись, Катце понял, что дело было не в гормонах, не в физических удовольствиях, не в члене или мошонке. Не в его одиноких развлечениях — оказалось, что он хочет слишком часто.

Просто все они поняли, каково это — связать себя с кем-то достаточно крепко.

Перестали бояться.

Лето подарило на прощание несколько жарких дней и исчезло без следа, оставив после себя подгнившие лужи, листья на мостовых и запах нагретого металла в воздухе.

Аэрокар бесшумно затормозил у дверей аптеки на углу. Катце не видел и не слышал, как из машины вышел высокий человек и вошёл с чёрного хода. Лифт проскрежетал четыре этажа, дверь в кабинет плавно отъехала.

Катце поднял голову от бумаг и тут же поднялся из-за стола.

— Я закончил эксперимент, — сказал ему Ам, когда дверь за ним закрылась, отрезав их от приёмной, лифта и всего мира.

— Рад вас видеть, господин Ам, — поклонился Катце. Он был уверен, что лето задержалось ещё ненадолго.

Ам кивнул и подошёл ближе, совсем близко, так, что их рукава соприкоснулись.

— Вывод — чувства только мешают. Все были убеждены приведёнными данными. Только, боюсь, инцидент с Ясоном ещё не скоро забудут.

Катце ждал, что же будет дальше, — пока Ам стоял перед ним и смотрел глаза в глаза. И даже мог бы разглядеть в его зрачках два собственных отражения.

Тишина. Только стук сердца в висках — больше ничего не осталось. А потом Ам подался вперёд и поцеловал его в шею, чуть ниже уха.

Катце зажмурился.

Он прожил на свете довольно долго, но сейчас чувствовал себя так, словно вернулся во времена до Эос. Словно вернулся туда, где никогда вообще не был. В мир радости и удовольствия.

— Вы ставите эксперимент на себе, — прохрипел Катце, когда Ам отстранился на мгновение. Тот не ответил и продолжил целовать его, и Катце решил, что попал в точку.

Решил, что самое время не думать о последствиях. Скорее всего, они не умрут вместе. И хорошо. Скорее всего, Катце умрёт один, и его глупость убьёт его наконец. Плевать.

Он отлично понимал Ясона Минка. Чувства мешали, они были бессмысленными, болезненными, но они делали жизнь полной смысла. Делали душу, которой, разумеется, не было, бессмертной.

И ради этого стоило рискнуть.

@темы: AnK, Катце, Рауль

---

Нашла пирожок про Мэри Кэй, точнее про Эйвон, но все равно Мэри Кэй бугагага

с агентом эйвон в тёмном парке
боролся полчаса маньяк
в итоге приобрёл две туши
и лак

не могу, угораю до сих пор. Потому что наши консультанты именно такие

@темы: я работаю на работе

---

Вы отмечаетесь в комментариях, и я даю вам ассоциации с вами, которые первыми придут мне в голову. У себя в дневнике вы пишете, как эти вещи к вам относятся или как они с вами связаны, - как хотите, так эти ассоциации и объясняете. Желательно написать и про меня в ответ

От  JulisaLus



Шингеки - уже давно это канон рвет мне моск и сердце, у меня много там тру пейрингов, но самый самый конечно будет ниже, да)) Там же у меня и страшные НОТП, которые делают мне больно. Ассоциации со мной, думаю, очень понятные, потому что если и был перерыв в моем интересе к этому канону, то ненадолго. Ведь мои мальчики опять вернулись! Что касается фандома, то... это странное место но в нем есть и чудесные чуваки.

БРА - я бы скорее сказала РБ. Потому что Анни или Энни для меня персонаж не очень интересный. Она мне нравится с Армином. А вот Райберты - это вообще ОТП из ОТП, и все что их касается, для меня батхерт или наоборот прекрасие))) Давно уже ничто у меня так не горело.

Дети - я стараюсь записывать всякие фразочки моего младшего сына, чтобы не забыть и не потерять, пишу и про старшего. Конечно, от них никуда не денешься, они со мной всегда, даже когда не рядом.

Позитив - не знаю)) мне кажется, что я в дневничке в основном ною Но может, со стороны это не так выглядит? Стараюсь быть позитивной, правда. Стараюсь искать позитив везде, а где он не ищется, туда стараюсь не ходить)) Правда иногда все-таки попадаю

Арты - преклоняюсь перед крутыми артерами, вот правда. По моему отп довольно много рисуют в англофандоме, но совсем мало в ру фандоме, так что каждого артера я готова любить и обожать Люблю арты просто рассматривать, получаю какое-то сакральное удовольствие от красивой картинки. Счастье даже, что есть такая красота.

Конкурсы - я участвую очень много где, это какая-то уже наркомания на самом деле, это средство перебороть лень и писать больше. Раньше, до фестов, я могла мусолить один макси годами, варясь в собственных фанонах. Теперь же я ограничена сроками. У этого есть и свои минусы - качество иногда падает ниже плинтуса. Но есть плюсы - я люблю командную игру, у меня куча интересных задач. Не могу никому отказать бггг потому играла и за блич, и за реборн, и за шингеки, и за куробас, и за кучу других команда с фандомом и без десятки раз. Люблю это дело


От  Miss Vong


милота и радость - я всегда удивляюсь, когда меня ассоциируют с чем-то милым и радостным бгггг но может, и зря. Вообще, самая большая радость для меня - это красота и люди вокруг. И общение с ними, конечно, поэтому в дайры я прихожу порадоваться. Поныть тоже, конечно. Но чаще за чем-то хорошим. Главное избегать всяких опасных мест, и настроение не испортится

райберты - любовь моя и боль. Не могу перестать про них везде писать, остановите меня ахахаха не знаю, чем этот пейринг так меня затронул. Изначально знакомясь с каноном по постам друзяшек я очень недолго шипперила эрури. Потом прочитала мангу, зашипперила рирен, развидела эрури, зато узрела райбертов. Возможно дело в том, что Райнер родился 1 августа, а я - 2-го?)))) Или в том, что для меня нет ничего привлекательнее в каноне, чем любовь до гробовой доски, в прямом и переносном смысле. Когда выбор стоит - отдашь ли ты жизнь за того, кого любишь, будешь ли защищать его любой ценой? мне нравится одержимость в каком то смысле, зацикленность, а еще раздвоение личности, сложные характеры, и мутанты разных разновидностей. Особенно конечно большие и сильные бронированные мутанты гыгыгы

вандеррейх - самым первым делом мне в Рейхе понравился Хашвальт. Потому что он похож на Ясона Минка внешне, а я оооочень люблю Ясона. Правда по характеру они ну вообще разные. Ну да ладно. Сначала Хашвальта я шипперила с Яхве. Ужасно меня перла эта тема. Потом внезапно меня посетила муза Безвальтов. Но сейчас, к сожалению, у меня все упало(( мне до сих пор грустно по этому поводу, потому что у меня были шикарные идеи для фичков. Но кто знает, что будет дальше!

тексты - как ты про дизайн, так я про тексты - это моя работа и развлечение. Работаю я рекламным пейсателем бггг пиши перевожу все, что касается рекламной литературы отдельно взятой косметической фирмы)) Ну и вечером после работы тоже пишу, но только для фандомчиков. Стараюсь ждать, когда осенит идея, выдавливать из себя текст просто бессмысленное занятие. Выходит полная херня, за которую потом стыдно. Хотя с моей любовью к фестам порой приходится вымучивать фигню(( Сам процесс написания чего бы то ни было доставляет мне огромное удовольствие, мне нравится, что я что то создаю, что-то, что можно увидеть, что как-то и где-то отзывается. Вкладываю мысли и чувства. Я визуал, потому мои тексты всегда построены на картинке.

От  Доктор Айзен


Анк - еще одна моя горячая любовь и боль. Периодически я вспыхиваю и горю, но потом гасну, так как канон закончен и не по разу, аниме не доснимают, хорошие фики пишутся не по моему пейрингу в основном(( Фандом довольно таки мертвый, хотя есть симпатичные ребята. Но думаю, что буду все равно возвращаться, потому что слишком сильно люблю Ясона и вообще всю эту драму.

Фандомчики - последнее время я подустала наверное от фандомной жизни срачики я люблю в основном только читать, если только они не касаются отп. Но с другой стороны, все еще может измениться, никогда не зарекаюсь. Я люблю движуху, вообще за любой кипеж кроме голодовки, люблю тусить в компании, а фандомы всегда богаты на тусовки и кружки по интересам. А еще игры! Больше игр!

Короткая стрижка - считаю, что это самое мое. Длинные волосы входят в диссонанс с моим характером, да и просто напросто мне не идут. У меня волосы оч густые и тяжелые, когда они длинные, то просто висят патлами, фу. Тут недавно отрастила себе до плеч коре, но психанула и отрезала, теперь снова счастлива! Так как у меня не так много способов экспериментировать с внешностью - я высокая, на каблуках особо не походишь, рост не поменяешь, волосы темные, не покрасишься радикально, кожа еще смуглая, глаза карие, даже тени не заметны, - и стрижка мой путь меняться.

Карьера - по трупам не пойду никогда, да и большим начальником быть не хочу, но все-таки я человек честолюбивый и хочу построить карьеру, но скорее в сторону улучшения скилов, хочу быть крутым профи! Учиться и развиваться. Зп побольше тоже хочу, конечно бггг

Завтрак в постель - мне иногда действительно приносят завтрак в постель муж или старший сын. Сын еще только третьеклассник, но уже способен сделать любимой мамочке кофе или яичницу)) Муж просто так всегда делал, потому что он такой)) Заботливый. А я ленивое говно, никогда ему ничего в постель не ношу. Как-то так.

Фики - писала уже про тексты, но про фики скажу отдельно. Фики - это наш путь дописать канон, нельзя от него отказываться. К тому же фики для меня - не просто так фо фан. Это возможность прокачаться. Ну что еще сказать? Их у меня на данный момент около 250... кажется. Правда лучше таки вычесть оттуда драбблы.

От  Юлий Викторович

Лето - как же я люблю лето, кто бы знал! Как я его жду! Оно теплое, летом у меня день рождения, летом яркие краски, свет, солнце, не надо надевать много одежды, летом отпуск! Ох, не могу! Скорее бы!

Ривай - один из любимых персонажей в шингеках. Сильнейший человек, сильнее титана - разве это не круто? Нравится сочетание доброты и сдержанности, даже грубости, храбрость и великодушие. Он прекрасный и живой получился. С причудами и привычками. И он на самом деле тот, кто может заставить Эрена развиваться. Потому что Ривай никогда не ноет и не придается пиздостраданиям, кроме того у него есть моск и страсть, он не фанатик как Эрвин, например. И просто красавица

Блич - с некоторого времени блич у меня отгорел. Иногда вспыхнет что-то, вроде юмикак (еще один мой самый любимый пейринг), или шунуков, или базвальтов, но потом снова гаснет. Не знаю, вернусь ли я когда-нибудь к бличу. С него начинались для меня дайрики, многие мои друзья оттуда.

Еда - поесть я люблю, готовить тоже. Но последнее время чую, что опять начинаю есть много. а мне это ну совсем совсем нельзя. Так что от любимой еды надо отказаться. Хорошо, что ко всему прочему макдаку я еще люблю гречку, овощи, рис и вареные яйца бггг

Семья - у меня большая, шумная семейка. Мама, брат, жена брата, ребенок брата, муж, мои сыночки, бабушки в количестве, друзья, подруги, крестные и крестники. Мы все семья, пусть и не все по крови. Всегда мечтала, чтобы так было.

От  Kyooka Suigetsu

Булочки с творогом - безумно вкусная штука эти булочки. Ела бы и ела, но... сама тоже умею печь, наверное буду это делать чаще, потому что когда готовлю, есть не хочется. А еще булочки с творогом ассоциируются у меня с домом.

Жизнелюбие - меня печалит, что последнее время радоваться стало сложнее. Все же виню стресс от большого количества перемен. Перемены мне даются непросто, но я все равно постоянно что-то меняю трудно быть мной! Но вообще я люблю жизнь во всех ее проявлениях и хочу, чтобы так и было. Вокруг много чудесного, иногда смотришь на что-то и понимаешь, что перед тобой настоящее чудо.

Бассейн - долгое время я бассейн не любила и не ходила. Но потом постигла какой-то джен наверное, мне понравилось, я стала ходить, тем более он мне показан. В бассейне меня дико бесят те, кто приходит туда поплескаться и потупить, я вот там когда одна просто наматываю дорожку за дорожкой. Настоящее удовольствие!

Сыновья - они такие разные, но оба удивительные. Каждый по своем. Старший философ, душевный такой парень. Младший энеджайзер и сумасшедший ученый Как их воспитывать - я без понятия стараюсь быть все-таки немножко строгой, но это я не очень умею. Скорее мама для них это какой то сплошной прикол и хиханьки. Как то это неправильно. Вдвоем они то придаются безумной братской любви с обнимашками и мимимишками, то жалуются и дерутся бггг ну как все дети наверное

@темы: флешмоб